фото показано с : angliya.com

Пелевин: «социальный лифт полетел в шахту»…

Любовь Антонова, ведущая рубрики

Чуть раньше обычного – в конце лета, а не осенью – Виктор Олегович Пелевин доставил публике новое сочинение, состоящее из трех частей – не связанных между собой двух рассказов и повести. Первый рассказ «Иакинф» повествует о компании друзей, имеющих общее хобби – трекинг. Все четверо являются типичными представителями поколения, занимаются неким доходным делом, не ставшим смыслом их существования. В пути по кавказским горам друзьям попадается странный, мефистофельского вида проводник, он рассказывает им байку из собственной жизни, и постепенно обстановка становится все более зловещей. В этой короткой части книги Пелевин полон сарказма и мемов типа «никто из четверых не видел, как люди работают».

Во второй части, названной собственно «Искусством легких касаний», автор пересказывает роман некоего Константина Голгофского о расследовании загадочного отравления соседа по даче, генерала Изюмова. В многословную игру вступают масоны, египтолог, маркиз де Сад, поклонники божественного Разума, французские проститутки и, конечно, сотрудники ГРУ. Пелевин живописует ментальную холодную войну, которую с помощью магических ритуалов, костров из свиней и индюшек неустанно ведут российские и американские спецслужбы: они нам – тлетворное влияние Запада, мы им – политкорректность и #metoo.

Ожидавшие комментариев к текущему моменту и социальных диагнозов, судя по многочисленным рецензиям, оказались разочарованы. За минувший год в России случились истории похлеще намеков на вмешательство в американские выборы, взять, к примеру, силовые разгоны мирных демонстрантов. Мол, оторвался Виктор Олегович от реалий российской жизни. Не знаю, каждый за чем-то своим читает Пелевина. Кому-то достаточно фразы: «Социальный лифт полетел в шахту».

В третьей, завершающей части Пелевин отсылает читателя к прошлогодней книге «Тайные виды на гору Фудзи». Ее герои, так и не достигнув нирваны, продолжают качать новые ощущения. На сей раз – по контрасту, опускаясь на самое дно, в пересыльный зэковский поезд. Где не только за поступок, даже за неправильный порядок слов (пост/репост) становишься изгоем или, как минимум, несешь наказание.

Молодой художник в кризисе среднего возраста, от которого ушла жена, поселяется в доме в безлюдной горной местности. Там он решает отказаться от своего доходного ремесла – писания портретов по фотографиям заказчиков. Получалось хорошо, платили еще лучше, но он чувствует, что ничего значительного в искусстве таким способом не создаст. Дом, где он живет, принадлежит тоже художнику, мастеру живописи в традиционной японской технике нихонга, коротающему последние дни в доме престарелых. Главный герой подолгу сидит перед чистым холстом, но идеи о том, что на нем написать, нет как нет.

Мураками никуда не торопится. «Убийство командора» – это два тома с типичными для него приемами повествования. Не все сюжетные узелки развяжутся, мистические герои появляются так же внезапно, как исчезают, сны переходят в явь, мотивы поступков необъяснимы, дождь стучит в окна, а из старинного склепа доносится звон бубенцов. Ближе к концу романа молодой художник провалится в кроличью нору и совершит путешествие по «стране чудес», где вместо Алисы его хранит рано умершая от порока сердца сестра. Триггером приключений станет картина нихонга, спрятанная на чердаке и извлеченная на свет – сцена убийства Командора Дон Жуаном. После ее обнаружения все и завертится. Идея материализуется в живого Командора, странный сосед постучится в дверь и попросит написать портрет со своей натуры, а соседская девочка загадочным образом пропадет на несколько дней.

Какой смысл из этого чтения следует извлечь? Ведь, написав три гениальных портрета и пейзаж, наш герой возвращается на круги своя – жена, оказывается, от него не то чтобы уходила, дочь родилась, клиенты по-прежнему заказывают портреты, дом на горе сгорит вместе с картинами. Настоящее искусство не способно жить обычной жизнью его создателей, оно токсично, в нем кроются травмы прошлого и еще что-то такое, что несовместимо с реальностью. А может, Мураками ничего такого и не хотел сказать. В свои семьдесят лет он в прекрасной творческой форме и развлекает читателя так, как только он один умеет.

75 +