фото показано с : theuk.one

Влияние Ирана в регионе выросло, благодаря в основном силе его собственной риторики и убеждения, тогда как многие комментаторы полагали, что оно возросло только лишь благодаря его военной активности. Еще несколько лет назад, когда только-только начали говорить о растущем влиянии в регионе Ирана, США и страны Запада выступали здесь хозяевами и «заправилами», являясь главными архитекторами региона; сегодня же уже Иран становится главной силой, формирующей весь ближневосточный регион, его главным архитектором. И многие теперь называют именно Иран чуть ли не самой крупной региональной державой, оказывающей влияние не только на соседние страны, но и на мировую политику в целом. Масштабные перемены в регионе за последние 15 лет стали причиной того, что «старая гвардия» в регионе, пока еще существующая на географической карте, растеряла все свое былое влияние и величие. На ведущие роли в региональной политике выходят уже другие игроки. Весь привычный расклад и баланс сил на Ближнем Востоке претерпели кардинальную перестройку. Установился альтернативный порядок, и это произошло отнюдь не по мановению волшебной палочки — для этого ряду игроков пришлось потратить немало усилий. Сейчас же вопрос в том, какая же именно страна в регионе Западной Азии, ввиду произошедших в нем за последние десять с небольшим лет масштабных перемен, смогла увеличить коэффициенты своего влияния больше других. Иран как крупнейшая региональная сила Иран — это в настоящий момент основная региональная сила в Западной Азии. В то же время Иран — одно из самых больших беспокойств, «головная боль» выступающего против него Запада. И это [то, что Иран является основной региональной силой в настоящее время — прим. перев.] постоянно ставят Ирану в укор, и именно от этого Иран, по мнению Запада и США, должен отказаться, если хочет сесть за стол переговоров об отмене санкций. Но естественно, Иран отказывается вести переговоры на условиях капитуляции, он систематически выступает за то, что переговоры должны быть именно переговорами, а не подписанием капитуляции. Но не как страна-капитулянт Иран пока мог выступать только на переговорах, которые он вел с Россией и Турцией. И примечательно то, что эти переговоры оказали позитивное влияние на другие переговорные процессы — например, на переговоры в Женеве. Но при всем этом остается основным вопрос — почему же Иран все-таки смог стать основной силой в регионе, несмотря на все противодействие Запада. Можно ли считать, что тут основную роль сыграл именно военный фактор, несомненный рост военной мощи Ирана в последние годы, или же следует искать ответ на этот вопрос в каких-либо иных областях. Может быть, дело все же не только в военном, а еще и в культурном и религиозном потенциалах, которые имеет Иран.  Если пристальнее посмотреть именно на эти факторы, то станет очевидно — вывод о том, что рост влияния Ирана основан только на военной силе, является ошибочным. События, которые произошли после 2003 года, то есть после оккупации Афганистана и Ирака, демонстрируют, насколько эта стратегическая глубина, с опорой на которую действует Иран, основана именно на его культурном и религиозном влиянии. При этом ряд региональных конкурентов Ирана, неспособных задействовать именно эти два фактора [религия и культура — прим. перев.], чтобы  самими стать региональными лидерами, систематически обвиняют Иран в том, что он вооружает и поддерживает оружием движение арабского Сопротивления. А сами же пытались обогнать друг друга в том, чтобы поддерживать и помогать ИГ* и Джебхат-ан-Нусра** (террористические организации, запрещены в РФ — прим.ред.), в противовес якобы той поддержке, которую оказывает Иран движению арабо-палестинского сопротивления. И теперь им [региональным соперникам Ирана — прим. перев.] приходится пожинать плоды этих своих усилий, предпринимаемых в поддержку разного рода террористических группировок. Ирак — первый оплот стратегической глубины Ирана  Истоки роста мощи и влияния Ирана следует искать в 2003 году. Напомним, что в тот год США и Великобритания, и еще ряд примкнувших к ним стран, начали военную капанию против Ирака, пытаясь свергнуть власть стоявшей во главе этой страны Партии БААС. И этой военной кампанией они запустили проект под названием «Большой Ближний Восток», пытаясь перестроить и перекроить карту региона исходя из своих нужд и целей. Однако все пошло совсем не так, как ждали «авторы-инициаторы» проекта. В Ираке есть мощная сила, представленная местным шиитским направлением, которая не имела никакого интереса поддерживать секулярный режим, который пытался продвигать здесь Вашингтон. Вместе с тем, эти шиитские группировки были очень близки Ирану. Истоки этого процесса следует искать в 80-х годах прошлого века, когда группировки курдов и их союзников в стране, вдохновившись только что осуществившейся в соседнем Иране Исламской революции, и получая поддержку от Корпуса Стражей Исламской революции, выступили единым фронтом против режима Саддама Хусейна. С другой стороны, постоянную связь между собой поддерживали Кум, религиозный центр и оплот политического шиизма в Иране, и Кербела, аналогичный центр шиитов Ирака. Акцент Аятоллы Систани, одного из духовных руководителей иракских шиитов на поликонфессиональную демократию в Ираке, заложил основу для дальнейшего и постоянного присутствия шиитских партий на иракском политическом пространстве. Связи Ирана и Ирака, посредством этого мощного объединяющего фактора — шиизма, несмотря на все взлеты и падения, никогда не прекращались, а последние годы только ширились. И сейчас Иран стал в итоге одним из самых крупных экономических партнеров Ирака, именно партнеров, а не эксплуататоров. Во многих экономических проектах Ирака присутствуют именно иранские компании и предприятия. Помимо этого, возникновение группировки ИГ* в начале завершившегося уже десятилетия стало стимулом для широкого сотрудничества Ирана и Ирака в области безопасности. А революционная прошиитская организация «Аль-Хашд аш-Шааби» заняла прочно свое место среди официальных политических институтов страны [Ирака- прим. перев.]. Несомненно, Ирак с мощной шиитской общиной, стал первым оплотом вышеописанной стратегической глубины Ирана, основанной далеко не на одном военно-политическом влиянии, а именно на духовном. И шииты Ирака стали, таким образом, первой силой, которые встали на пути проекта «большой ближневосточной игры», целью которой было прежде всего, отделить, отколоть весь регион Ближнего Востока от Ирана. Сирия и первое сражение, которое выиграл Иран Сирия — еще одна большая страна региона, в которой проявилось влияние Ирана, основанное на его религиозных связях с местными общинами и местными святыми местами, причем проявилось, как и в случае с Ираном, прежде всего, не в военной, а в духовной области. Иран и Сирия с первых революционных лет [в Иране — прим. перев.] поддерживают между собой искренние союзнические отношения. Сказалось и то обстоятельство, что иранские прошиитские революционные группировки во времена правления в Иране династии Пехлеви именно через Сирию поддерживали движение Сопротивления в Палестине. И во время навязанной Ирану войны с Ираком в 80-е гг. прошлого века, Сирия сохранила свои глубинные связи с Ираном, основанные на конфессиональном факторе. В 2004 году, когда режим Израиля мобилизовал все силы против также прошиитской группировки Хезболла в Ливане, именно Сирия стала тем мостом, через которую получала эта группировка помощь и поддержку от Ирана. А с 2011 года, когда в Сирии начался сначала внутренний гражданский, а затем и военный конфликт, Иран также начал играть важную роль в событиях в этой стране. Иранские военные советники с самого начала присутствовали в Сирии, ради защиты местных шиитских святынь, затем Иран сыграл решающую роль в сохранении единства и целостности арабской страны. В 2015 году этому способствовало еще одно важное событие — Иран смог привлечь Россию к оказанию прямой военной поддержки сирийским правительственным силам, которые вели тогда ожесточенную борьбу и на земле и в воздухе. Россия в качестве мощной военной силы сыграла важную, если не сказать, решающую роль в войне, но нельзя не отметить, что Россия вряд ли вступила бы в эту войну, будь Иран не на стороне законного правительства в этой арабской республике. Таким образом, Сирию можно считать своего рода продолжением «стратегического влияния Ирана», которое тот получил в Ираке. Теперь это влияние распространяется не только на Ближний Восток, но и на Средиземное море. Срочно, как можно скорее остановить это влияние — одна из важнейших целей и израильского режима, и стран Запада, и ряда арабских государств. Именно потому все они развернули такую активность вдоль границ Сирии и Ирака, но никто из них, увы, не в силах использовать важный для Ирана фактор духовных связей. Им приходится уповать лишь на военную поддержку. В чем коренные отличия влияния Ирана от влияния Запада в ближневосточном регионе  Как уже было видно из сказанного здесь, влияние Ирана большей частью основано на религиозно-культурном факторе, факторе религиозного дискурса, нежели просто на военной поддержке. Это коренное отличие от того, что пытается осуществить в регионе Запад. Присутствие и влияние Исламской Республики в странах Западной Азии основано на трех важных аспектах. Первый — это религиозно-культурный аспект, о котором выше детально говорилось. Иран делает ставку на религиозно-культурное единство исламского мира, единство шиитов и суннитов, а отнюдь не на религиозно-племенную и этноконфессиональную рознь. Благодаря этому, многие простые арабы в странах региона, в отличие от их правительств, проявляют свою солидарность с Ираном. Это особенно стало заметным в связи с последними событиями. Второй фактор — это политическая культура, фактор религиозного многообразия или религиозной демократии, на который делает ставку Иран, в отличие от так называемой либеральной демократии западного образца. Революция 1357 года солнечного иранского календаря (1978-1979 гг. календаря григорианского, соответственно) смогла заложить в Иране, в первые в истории, основу для политического режима, опирающегося, прежде всего, на принципы ислама. Таким образом, Иран оказался в авангарде исламских движений, которые пребывали в упадке много десятилетий, временно уступив место политическим движениям западного образца. Но это отнюдь не исламский и не иранский фундаментализм, как склонны утверждать многие аналитики на Западе и даже в арабском мире. Точнее, это можно было бы назвать фундаментализмом, если не вкладывать в это словосочетание тот смысл, который предпочитают вкладывать на Западе. Это движение, которое придало сплоченность всем политическим течениям ислама во всем мире и придало новую надежду теоретикам и интеллектуалам этих политических движений, выступающих за возрождение исламских принципов.  И, наконец, третий фактор — категорическое неприятие Исламской республикой правящего режима в Израиле, по крайней мере, до тех пор, пока последний не перестанет строить свою политику на оккупационных принципах. Именно этот фактор стал самым популярным среди беднейших и обездоленных масс региона Западной Азии. С точки зрения политической культуры ислама, в обществе, в том числе и современном в мусульманских странах, существует господство политическое, экономическое и культурное, некоего ограниченного меньшинства, которое держит обездоленное большинство в повиновении, запугивая его тем, что если его, это меньшинство, отстранят от власти, в обществе немедленно начнется анархия. Это меньшинство может господствовать внутри конкретного общества, когда диктаторы и угнетатели управляют только своими народами и обездоленными массами, но может господствовать и на международном уровне, когда есть целые страны-диктаторы и страны-деспоты, которые пытаются эксплуатировать другие общества и нации, уже не только мусульманские. Новая волна исламского пробуждения, инициированная Исламской революцией в Иране, стала свидетельством популярности революционного дискурса шиитского образца среди народов всего региона. Это три важнейших фактора, которые служат росту влияния Исламской Республики Иран в странах региона, тот треугольник или три столпа, на которых основана «мягкая сила» Ирана в Западной Азии. И на основе этого можно утверждать, что влияние Ирана в регионе совершенно иного плана, нежели влияние Запада. Запад ограничивает свое влияние в регионе только одним военным фактором и поддержкой ряда местных деспотических режимов, которые все больше утрачивают популярность среди народных масс. И потому Запад, в его противостоянии с Ираном, в борьбе за влияние на всю Западную Азию, обречен на поражение. источник »

69 +