фото показано с : theuk.one

Чем ближе Новый год, тем большее внимание привлекают перспективы использования газотранспортной системы Украины для дальнейших поставок российского «голубого золота» в Европу.  Действующий контракт, подписанный в 2009 году, как известно, закончится в 10.00 по Московскому времени 1 января 2020 года, а дальше пока — полная неопределенность. Многочисленные трехсторонние переговоры по этому поводу в формате Россия—Украина—ЕС ни к чему не привели, и есть растущая вероятность того, что и не приведут. Обозреватель Федерального агентства новостей объясняет, в чем тут причина. Игра на информационном поле О перипетиях «газовых» отношений между Москвой и Киевом за прошедшие десятилетия написано уже превеликое множество текстов разной степени достоверности и пафоса. И сейчас, поскольку налицо жесткий конфликт «Газпрома» с украинской стороной, в медиа-пространстве сформировалась стандартная для таких ситуаций «двухполюсная» модель. С одного полюса идут коммуникации о том, что российская «естественная монополия» по рукам и ногам связана действующими экспортными контрактами с европейскими партнерами, увешана «гирями» кредитной задолженности перед западными банками, обложена исками украинской стороны. Утверждается, что «обходные» проекты «Турецкий поток» и «Северный поток — 2», благодаря «европейской солидарности» не смогут сразу же и в полном объеме заместить выпадающий поставки через «незалежную» ГТС. Постулируется также, будто политики в Берлине и Брюсселе требуют от Москвы сохранения «украинского транзита» и грозят в противном случае вообще отказаться от российского газа и т. д.  Поэтому, мол, Владимиру Путину с Алексеем Миллером деваться некуда, и они, в конце концов, должны согласиться на украинские условия, выплатить Киеву все многомиллиардные штрафы, присужденные Стокгольмским и прочими евроарбитражами. И, в общем, по словам одного забытого ныне британского министра обороны, «заткнуться и делать то, что им скажут».  С этого полюса, с этой точки зрения, все «мировые» предложения российской стороны вызваны исключительной слабостью ее позиций, подлежат безусловному «игнору» и являются разве что дополнительным стимулом для новых публичных обвинений, судебных исков и ужесточения переговорных позиций.  С другого полюса идут коммуникации, что «Газпром» вполне может позволить себе обойтись вовсе без украинской «трубы», оставив на ее долю всего 10–15 млрд кубометров в год вместо нынешних 90. При этом возникающая на европейском направлении экспортная «дыра» составит всего полгода-год и вполне может быть заполнена за счет уже созданных запасов в европейских подземных газовых хранилищах, закупок дополнительных объемов «голубого золота» на спотовом рынке и поставками сжиженного природного газа.  В этом случае «получится дороже, зато без очередей», то есть эти операционные убытки для «Газпрома» все равно окажутся существенно меньше, чем исполнение «свидомых» хотелок даже в самом минимальном их масштабе. На всякий случай, СПГ-танкер «Маршал Василевский» с системой регазификации уже переброшен в порт Роттердама.  В целом же украинская «труба» России больше не нужна, вместе с ее «хозяевами». Это принципиальное стратегическое решение, которое было принято больше десяти лет назад и выразилось в строительстве обходных газопроводов через Балтийское и Черное моря общей стоимостью почти 23 млрд долл.  В свою очередь, гласит вторая версия, предложения Путина и «Газпрома» снизить цену прямых поставок газа Украине на 25% — при условии взаимного обнуления всех претензий и исков — связаны с тем, что Россия заботится о собственном имидже на международной арене и не хочет на глазах у всего мира давить украинского «клопа», который, согласно известной поговорке, «мал, да вонюч». Между этими двумя полюсами по соответствующим «силовым линиям» выстраивается остальной «промежуточный» информационный контент. Но за пределы этой плоскости почти никакая информация не выходит. Вне поля зрения Поскольку автор этих строк был одним из первых, кто указал на системообразующую роль украинской ГТС — и было это еще в 2003 году, незадолго до начала «оранжевого» майдана, — то давно находится «в теме» и считает нужным обратить внимание на некоторые обстоятельства, почему-то выпадающие не только из фокуса внимания, но даже из круга зрения почти всех, кто рассматривает связанные с Украиной проблемы российского газового экспорта. Это касается, например, такой «мелочи», как названия вовлеченных в конфликт хозяйствующих субъектов. Нет, с российским «Газпромом» все понятно. А с украинским «Нафтогазом»? Что там за «нафта» такая?  Вряд ли вы удивитесь, но «нафта» — это «нефть» по-украински. И по некогда знаменитому нефтепроводу «Дружба» российская фирма «Транснефть» продолжает качать в Европу «черное золото». Не так много, на уровне около 15 млн тонн в год (до 2001 года было около 50 млн тонн, до 2011 года — 35 млн тонн), но вы что-нибудь когда-нибудь слышали про конфликты между «Нафтогазом» и «Транснефтью»?  И даже 15 млн тонн — это почти 110 млн баррелей нефти марки Urals. То есть тут «цена вопроса» даже сейчас, после ввода в строй (внимание!) двух балтийских и одного черноморского нефтепроводов общей проектной мощностью 65 млн т в год, составляет около 6,5 млрд долл. Втрое меньше, чем «газовые» 20+ млрд долл., но тоже немало. И — тишина…  Вернее, даже не тишина, а тишина и благость. Цитирую:  «Киев, 20 ноября. Контракт на транзит нефти между Укртранснафтой и Транснефтью будет автоматически продлен на 2020 год. Об этом говорится в проспекте эмиссии еврооблигаций Нафтогаза».  Вам не кажется странным, что «Газпром» фактически дублирует действия «Транснефти», но реакция украинской стороны на них является почему-то диаметрально противоположной? Второе обстоятельство — это успешное развитие проекта «Ямал-СПГ», осуществляемого консорциумом из российской компании НОВАТЭК (50,1% акций), французской Total (20%) и китайских CNPC (20%) и Фонда Шелкового пути (9,9%). Благодаря «ямальской добавке» экспортные поставки российского СПГ за 2018 год в стоимостном измерении выросли на 67%, с 3,2 до 5,3 млрд долл., а в физическом — на 59%, с 11,51 до 18,32 млн тонн.  К 2024 году экспорт СПГ из России планируется увеличить до 47,9 млн тонн. Изначально данный проект был сориентирован на рынки Восточной Азии, где цены на этот энергоноситель традиционно выше европейских почти на треть. Но нынешняя экономическая конъюнктура такова, что разница в длине «плеча» поставок в Европу и в Азию становится более чем существенной, и в 2018 году уже около четверти своей продукции, 4,43 млн тонн, «Ямал-СПГ» реализовал не в Китай, Японию или Южную Корею, а в Германию и другие страны ЕС.  В 2019 году, согласно оценкам Минэкономразвития РФ, из 28,7 млн тонн экспорта российского СПГ на европейские рынки придется уже около 10 млн тонн, то есть больше трети. А 10 млн тонн СПГ — это примерно 14 млрд «кубов» природного газа, 7% от экспорта «Газпрома» в ЕС, и эта цифра будет стремительно увеличиваться. Существуют и другие моменты, которым при рассмотрении будущего украинской «трубы» не уделяют должного внимания. Но и приведенных выше достаточно для того, чтобы понять: дело здесь не ограничивается ни «спором хозяйствующих субъектов», ни битвой экспортеров за европейский рынок «голубого золота» с перспективой выхода на создание «газового ОПЕК», ни даже политическим конфликтом между Украиной и Россией.  Речь идет, прежде всего, о продлении нынешней геополитической оси Москва—Пекин на запад, до Берлина, а также об изгнании США из Европы в целом. Тут любые компромиссы и «промежуточные решения» возможны только в том случае, если они являются безусловно единственным путем для достижения цели.  В случае с украинским газовым транзитом это категорически не так: у России есть газ, в котором нуждается Германия, а уж какой при этом окажется логистика поставок и «цена вопроса» — далеко не главное. Поэтому «газовый клинч» между Киевом и Москвой, скорее всего, выйдет далеко за рамки 2019 года. источник »

63 +