2020-8-6 23:15 |
70 лет назад, 10 августа 1950 года, состоялась премьера одного из самых мрачных и завораживающих фильмов в истории. Он рассказывает о Голливуде, одержимости, любви и смерти. И есть в «Бульваре Сансет» что-то такое, из-за чего он до сих пор кажется куда более свежим, чем любой, даже самый актуальный и провокационный сериал «Нетфликса».
Начать хотя бы с того, что повествование ведется от лица убитого мужчины. В первых кадрах фильма труп плавает в бассейне (нам дают взглянуть на него с разных сторон). На место преступления съезжается полиция, но уже слишком поздно. Голос за кадром сообщает, что он и есть этот несчастный, а сейчас нам отмотают назад время и расскажут, как произошла трагедия.
Сюжет – история молодого, энергичного, но не слишком удачливого сценариста Джо Гиллиса. На пороге личного финансового краха он случайно попадает в особняк Нормы Дезмонд, звезды немого кино. Ей, как и многим другим легендам этого чисто пластического искусства, не удалось найти себя в звуковом кино и вообще в современности. В своем особняке она обложилась старыми постерами, журналами и кинолентами и играет в бридж с другими собратьями по забвению – в эпизодической роли тут можно увидеть, например, Бастера Китона, у него тоже со звуком отношения не сложились. Единственный друг Нормы – Макс фон Майерлинг, дворецкий с армейской выправкой, загадочный, немногословный, вечно со скорбной и строгой миной.
Норма хватается за Гиллиса в прямом и переносном смысле. Он должен стать ее связью с внешним миром. Ему надо отредактировать ее собственный сценарий, чтобы Норма блистательно вернулась на голливудский экран. Он будет сопровождать Норму во время ее первого визита на студию Paramount к великому Сесилу Б. Де Миллю (Де Милль играет самого себя; к слову, он как раз редкий пример режиссера, состоявшегося и в немом, и в звуковом кино, и в фильме показано, как он снимает свою картину «Самсон и Далила»). И еще Гиллис должен стать не просто любовником Нормы, альфонсом в дорогом костюме и с золотым портсигаром, а ее музой.
В отличие от персонажей, мы знаем, что ничем хорошим все это не кончится, Гиллис-то уже покойник. Поэтому весь фильм для нас окрашен тягостным предвкушением страшной развязки, к которой приближает каждый сюжетный поворот этого филигранного нуара. С другой стороны, все пространство фильма захвачено противостоянием смерти и жизни. Умерло немое кино, умерли (для публики) его кумиры. Даже когда Норма великолепно изображает Чарли Чаплина в одной из сцен, мы понимаем, что того Чарли уже нет, а Чарльз Чаплин, снявший в звуковом кино несколько грандиозных картин, – это совсем другой человек, другая вселенная.
В дворецком Максе любители кино сразу же узнают великого Эриха фон Штрогейма, а чтобы напомнить нам о своем положении в табели о рангах, его персонаж горько восклицает: «В те дни было три молодых многообещающих режиссера: Дэвид Уорк Гриффит, Сесил Б. Де Милль и Макс фон Майерлинг», – это он о Штрогейме, конечно, о том самом, что снял «Алчность». Когда Норма Дезмонд смотрит с Джо Гиллисом кино у себя дома, она не просто так включает ему «Королеву Келли», которую в реальной жизни Штрогейм снял с Глорией Суонсон в главной роли. Суонсон была забыта на десятилетия, а теперь она играет Норму, пародию на себя и свое поколение, как и Штрогейм – пародию на себя. Они все давно призраки, как и убитый сценарист, рассказывающий о них за кадром. И, в общем, не имеет значения, согласны ли они со своим статусом.
Таким же мертвым кажется на фоне изощренного языка фильма очередной блокбастер, который снимает Де Милль у себя в студии. Мы знаем, что блокбастер будет иметь огромный коммерческий успех в мировом прокате. Он соберет где-то в сто раз больше, чем «Бульвар Сансет», но это уже не так важно. То кинематограф прошлого, никакие пеплумы его не спасут, а спасет его новое поколение, фильмы которого останутся с нами на десятилетия.
В этом новом поколении – и режиссер «Бульвара Сансет» Билли Уайлдер, польский еврей-эмигрант, у которого, пока он пробивался к славе в Голливуде, почти вся семья погибла в концлагерях. Возможно, отчасти с этим связан глубокий пессимизм его ранних картин – посмотрите кроме «Бульвара Сансет» «Двойную страховку», «Потерянный уикенд», «Туз в рукаве». А ведь Уайлдер еще и величайший комедиограф Голливуда: он один из авторов сценария «Ниночки» с Гретой Гарбо, режиссер «Сабрины», «Зуда седьмого года», «В джазе только девушки» и, конечно же, гениальной «Квартиры». Такой американский Гайдай, только, пожалуй, куда более грустный; и его любимый актер – Джек Леммон, клоун с печальными глазами, трагическая фигура, заставляющая, впрочем, хохотать над собой миллионы зрителей.
Может, поэтому «Бульвар Сансет» сегодня смотрят даже с большим интересом, чем когда он был снят. Он сам часть золотого фонда кино, равно как и немой Голливуд, в любви к которому признается. Это записки покойника в квадрате, потому что Уайлдера тоже давно нет в живых, хотя его голос по-прежнему с нами, он говорит о том, что и сейчас для нас имеет существенное значение. О том, что такое золотой век, каким бы мы его ни представляли. О грузе прошлого и нелегком, болезненном столкновении с настоящим – не нужно быть актрисой в возрасте, чтобы пережить такой опыт. О компромиссе, страсти, мечте, любви, свободе – и жертве, которую за все эти прекрасные переживания придется принести. А еще о разнице между мертвецами и призраками, которая совсем не так очевидна, как можно было бы предположить.
Сергей Сычев
источник »
|
