фото показано с : theuk.one

На чьей стороне хочет быть Израиль в усиливающемся противостоянии между либеральным мировым порядком и его антилиберальными националистическими и авторитарными противниками? Этот вопрос звучал бы нелепо даже десять лет назад, когда израильтяне все еще считали себя достойными членами либерального мира. Но в последние годы внешняя политика Израиля развивается в явно антилиберальном направлении. Примерно с середины 2015 года израильское правительство поддерживает явно «нелиберального» премьер-министра Венгрии Виктора Орбана. Работает над налаживанием тесных связей с правящей партией Польши «Право и справедливость», несмотря на то, что она ограничивает гражданские свободы и приняла закон, запрещающий публичное обсуждение роли Польши в Холокосте. Горячо поддержало лидера правых националистов Бразилии Жаира Болсонару. Обеспечило государственный визит президента Филиппин Родриго Дутерте, который когда-то сравнивал себя с Адольфом Гитлером. Последовательно добивалось расположения президента России Владимира Путина. Предложило китайской государственной фирме заключить на 25 лет контракт по управлению портом Хайфа, в котором часто принимает корабли Шестого флота США, и постоянно оказывает всяческую поддержку военной диктатуре в Египте, включая попытки воздействовать от его имени на членов Конгресса США. А также поддерживает авторитарных шейхов Объединенных Арабских Эмиратов и Саудовской Аравии. В частности, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху вступился за наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бен Салмана (Mohammed bin Salman) после убийства в октябре 2018 года саудовского журналиста и обозревателя «Вашингтон пост» Джамаля Хашогги (Jamal Khashoggi). Нетаньяху, которому в следующий вторник предстоят нелегкие выборы по переизбранию, заявляет, что он только выводит Израиль из международной изоляции. Но всех этих новых партнеров характеризует откровенная враждебность к либерализму и либеральному мировому порядку, а сам премьер-министр, как отмечают израильские комментаторы, стал чем-то вроде «центральной фигуры в глобальном нелиберальном лагере». Йорам Хазони (Yoram Hazony), консервативный израильский философ и бывший помощник Нетаньяху, открыто провозгласил солидарность Израиля с теми, кого он называет «выступающими против всеобщего либерализма» в Венгрии, Польше, Франции, Италии, Великобритании и других странах. Все они готовы бороться с тем, что он называет «либеральной империей», которую возглавляют США. Хотя, наверное, так далеко пойдут немногие, среди израильских консерваторов многие согласны с тем, что центральные институты либерального мирового порядка, созданные после окончания Второй мировой войны — Европейский союз, Организация Объединенных Наций, и, возможно, даже трансатлантический альянс НАТО — враждебны Израилю, и с них следует сбить спесь. Объединенная Европа, которую многие по обе стороны Атлантики считают одним из великих достижений после окончания холодной войны, «для этой страны благом не является», заявил бывший посол Израиля в США Майкл Орен (Michael Oren). «Чем меньше единства будет в Европе, тем лучше». Благодаря появлению в Европе националистических сил, Израиль приобрел новых союзников в своей борьбе с либеральной Европой. «В Европе происходят серьезные изменения, — сказал год назад в интервью газете „Гаарец» (Haaretz) один высокопоставленный израильский дипломат. — Она становится менее либеральной и все более националистической». «Начало этим изменениям положил» премьер-министр Венгрии Орбан, и именно поэтому «Нетаньяху считает его ключевым союзником». Столь же значительным было избрание президентом Дональда Трампа почти три года назад. Трамп и его администрация также оказывают поддержку националистическим и авторитарным лидерам по всей Европе и не только. Чиновники Трампа открыто подвергают нападкам Евросоюз и выражают презрение к лидерам европейских традиционных правоцентристских и левоцентристских партий. Позиция Трампа по отношению к остальному миру, основанная на так называемом принципе «Америка — прежде всего», это — отказ от поддержки либерального мирового порядка, которую США оказывали на протяжении не одного десятка лет, в результате чего у Израиля теперь еще больше возможностей для заключения союзов с правыми националистами. В течение нескольких месяцев после избрания Трампа израильские власти пытались выступить посредником между новой администрацией и Орбаном, контактов с которым администрация Обамы избегала. Израильские чиновники также пытались посредничать в вопросе восстановления отношений между США и Путиным, предложив сделку, которая позволила бы отменить санкции, введенные Соединенными Штатами против России за ее действия на Украине, в обмен на уступки Росси и признание ею опасений Израиля по поводу влиянии Ирана в Сирии. Некоторые израильские консерваторы даже призвали США понизить значимость трансатлантического альянса или лишить его прежнего влияния. «Америка 50 лет оплачивала оборонные расходы Европы и защищала ее от Советского Союза, — пишет обозреватель „Джерусалим пост» (The Jerusalem Post) Кэролайн Глик (Caroline Glick) на сайте „Брейтбарт» (Breitbart), — позволяя европейцам использовать Америку в односторонних торговых сделках». Нет никаких сомнений в том, что некоторые израильтяне считают, как отмечает бывший израильский высокопоставленный дипломат Ави Гиль (Avi Gil), что сам либеральный мировой порядок для Израиля является палкой о двух концах, и разрушение этого порядка, хотя и наносит ущерб Израилю, но открывает «новые возможности». Израильские выборы, которые состоятся на следующей неделе, вероятно, не будут зависеть от вопросов израильской внешней политики, как и выборы в США. Но Нетаньяху сделал дипломатию главной темой своей избирательной кампании. На массивных плакатах он изображен пожимающим руку Путину и, конечно же, Трампу. Краткосрочные поездки на встречу с нынешним премьер-министром Великобритании Борисом Джонсоном в то время, когда в борьбе за Брексит тот изо всех сил пытается сплотить вокруг себя британских националистов, запланированные саммиты с Путиным, постоянные ссылки на тесные связи Нетаньяху с такими людьми, как Орбан и Болсонару, а также с Нарендрой Моди, индуистским националистическим лидером Индии, — все это направлено на то, чтобы показать, что Нетаньяху является великим мировым лидером. Но все это также предполагает, что у значительной части израильского электората не возникают вопросы по поводу того, что все эти отношения связаны с антилиберальными правыми националистами. Победа Нетаньяху вполне может закрепить эту относительно новую тенденцию в израильской стратегии. Если это так, тем самым будет совершена знаменательная смена политического курса на противоположный. На протяжении большей части существования Израиля боролись за то, чтобы еще более прочно встроить свою страну в либеральный экономический, политический и стратегический порядок, считая, что именно их общие ценности больше, чем что-либо другое, помогут защитить Израиль от его врагов. И то, что многие израильтяне, включая руководство страны, похоже, отказываются от этого принципа, которого они придерживались многие десятилетия, говорит о нынешнем состоянии израильской политики и общества. Но это говорит кое-что и о состоянии мира. Отказ Израиля от либерального порядка является примером того, что происходит с малыми государствами в период серьезных политических изменений в мире. Еще 10 десять лет назад в Европе не было таких правых националистических лидеров, к которым можно было бы обратиться, и не было такого президента США, республиканца или демократа, который способствовал бы демонтажу мирового порядка, созданного Соединенными Штатами после Второй мировой войны. Новое направление политики Израиля является следствием колебаний в израильской политике и обществе, и тем курсом, который выбрал Нетаньяху, преследующий свои собственные интересы и интересы своей страны в том виде, какими он их представляет. Но это еще и симптом упадка либерального мирового порядка. Израиль стоит перед выбором, которого у него раньше не было До недавнего времени мало кто из израильтян сомневался в том, что успех и выживание их страны тесно связаны с успехом и выживанием либерального мирового порядка, в условиях которого она была создана в 1948 году. Историки до сих пор спорят о роли США в создании еврейского государства. Решающую роль сыграли решительность Израиля и его военное мастерство и доблесть, и сионистские лидеры были твердо намерены провозгласить независимость независимо от американской или международной поддержки. Но вряд ли еврейское государство могло бы появиться и выжить без поддержки США. Великобритания вела борьбу против еврейского государства на каждом шагу, отказавшись от Декларации Бальфура перед Второй мировой войной, выступая против отъезда европейских беженцев-евреев в Израиль во время и после войны — и в некоторых случаях физически препятствуя этому. Позже она предоставляла оружие арабам и иногда сражалась на их стороне в войне, которая последовала за провозглашением независимости Израиля. Остальные европейские державы либо не играли никакой роли, либо были безразличны. (СССР поддерживал независимость Израиля по целому ряду причин, в основном связанных со стремлением подорвать позиции Великобритании на Ближнем Востоке, но вскоре выступил против Израиля, перейдя на сторону арабов). Что касается США, они колебались, испытывали внутренние противоречия и опасались отчуждения арабских государств в первые годы холодной войны, однако в ключевые моменты оказывали сионистам необходимую поддержку. Президент Гарри Трумэн (Harry Truman) неоднократно настаивал на том, чтобы англичане впустили 100 тысяч евреев из Европы в Палестину. Он поддержал разделение (Палестины на еврейское и арабское государства), и США признали независимость Израиля через 11 минут после ее провозглашения. Если бы США не форсировали решение этого вопроса и не использовали свое огромное послевоенное влияние для того, чтобы убедить другие страны оказать поддержку, другие великие державы наверняка отложили бы эту идею в долгий ящик, учитывая яростное сопротивление арабов. Решение признать Израиль, принятое Трумэном в одностороннем порядке, возмутило британское правительство и, по мнению дипломата и историка Джорджа Кеннана (George Kennan), грозило «подорвать единство западного мира». В то время израильтяне считали роль США сверхценной: главный раввин Израиля сказал Трумэну, что Бог поместил его в утробу матери, чтобы он мог стать инструментом «для возрождения Израиля через две тысячи лет». Первый премьер-министр еврейского государства Давид Бен-Гурион (David Ben-Gurion) считал приобретение Израилем статуса государства результатом случайных обстоятельств, среди которых были упадок британского могущества и «зарождение американского господства». Маловероятно и то, что Израиль процветал бы без непоколебимой готовности США оказывать поддержку. В первые годы своего существования Израиль находился в международной изоляции. А администрация Эйзенхауэра (Dwight Eisenhower) долго добивалась расположения арабских националистов, особенно в 1956 году. Но, как заметил Абба Эбан (Abba Eban) в свей книге «Мой народ: история евреев» (My People: The Story of the Jews), США все равно «в целом постоянно демонстрировали готовность оказывать поддержку», и «за 20 лет никакие другие отношения не обеспечили Израилю такого обогащения и безопасности». В первые годы своего существования Израиль смог продержаться за счет одной лишь финансовой помощи американских евреев. Американские евреи предоставили Израилю 600 миллионов долларов в 1967 году и 1,8 миллиарда долларов в 1973 году (что сегодня равно почти 10,5 миллиарда долларов). Важнее непосредственной помощи и поддержки был послевоенный порядок, в создании которого большую роль сыграли США с их могуществом и влиянием, и который отвечал интересам всех капиталистических демократических стран. США не могли бы процветать, как это было в конце XIX века, без относительно стабильного мирового торгового и финансового порядка, ставшего возможным благодаря военно-морской и экономической гегемонии Великобритании. Точно так же не появилось бы «молодое начинающее государство» без открытого и стабильного экономического порядка, при котором израильские товары можно было экспортировать по водным путям, охраняемым американским флотом, в другие страны, ставшие мирными и процветающими благодаря гарантиям безопасности, предоставленным США. Если бы Европа не стала оазисом мира и демократии, если бы не было остановлено распространение советской власти, и если бы она в итоге не была свергнута, если бы арабские государства (какими бы воинственными они ни были) не были вынуждены существовать в преимущественно американском мире, выживание Израиля было бы гораздо более сомнительным, несмотря на настойчивость, мужество и решительность израильского народа. Как отмечает Гиль, «Израилю, как маленькой стране, окруженной врагами, выгодно быть в числе стран свободного мира». Израиль укрепил свою способность сдерживать своих противников не только благодаря стратегическому зонтику США и пользуется экономическими преимуществами, получает экономические выгоды не только благодаря либеральной экономической системе. Этому также способствует и имидж Израиля как члена «либерально-демократического клуба», благодаря чему он (в отличие от его недемократических соседей) пользуется гораздо большей международной поддержкой, чем та поддержка, которую ему оказывали бы в противном случае. Отношения между Израилем и либеральным мировым порядком никогда не были простыми, зачастую демократические державы были отнюдь не надежными союзниками. В 1967 году президент Франции Шарль де Голль (Charles de Gaulle) прямо заявил, что его страна не собирается ставить под угрозу отношения с арабским миром «только потому, что общество испытывает некоторую поверхностную симпатию к Израилю как маленькой стране с несчастливой историей». Даже США часто не решались принять сторону Израиля, не сделав что-нибудь для арабов, чтобы «искупить свою вину» и усмирить их гнев. В некоторых случаях трения между Израилем и либеральным порядком отражали, возможно, неизбежное расхождение мировоззрений, особенно между Израилем и европейцами. После Второй мировой войны, а затем все чаще после окончания холодной войны европейцы стремились отойти от своего националистического прошлого и избегать политики с позиции силы, которая в XX веке дважды приводила их к катастрофе. Израиль, однако, двигался не в том направлении, в котором должен был двигаться. Сама цель образования государства Израиль заключалась в том, чтобы спастись от уничтожения, дав евреям и государство, и власть, которых у них не было. Поскольку Израиль существовал в условиях постоянной угрозы нападения со стороны соседей, ему приходилось больше рассчитывать на традиционную силовую политику. А Европа, защищенная железными гарантиями безопасности (обеспеченными США), которой после окончания холодной войны вообще ничего не грозило, постепенно не только отказалась от традиционной политики силы, но и стала считать саму силу устаревшей и аморальной. Отношение Европы к еврейскому государству изменилось после Шестидневной войны 1967 года. После неожиданной победы Израиля в этой войне и разгрома Израилем арабских армий в войне 1973 года мир стал воспринимать Израиль по-другому: не как страну-жертву, осажденную противником, а как мощную военную державу, и, как заметил Эбан, «ослабленный уязвимый Израиль привлекал больше внимания, чем сильный и сопротивляющийся Израиль». Война 1967 года была поворотным моментом и в другом отношении, поскольку она закончилась тем, что израильтяне установили контроль над большим количеством палестинских арабов. Это усугубило проблему, которая была связана с образованием государства Израиль. Поскольку либеральный мир создал государство Израиль на землях, где поселились евреи, но где проживал почти миллион арабов, сотни тысяч арабов были изгнаны из своих домов. Из-за того, что оставшиеся арабы продолжают жить в границах израильского государства, возникла серьезная проблема, которая с тех пор беспокоит израильтян: им необходимо, чтобы Израиль оставался еврейским государством, но при этом еще и либерально-демократическим государством, каким оно и было задумано изначально. Декларация независимости Израиля 1948 года гарантировала «абсолютное равенство социальных и политических прав для всех его жителей независимо от религии, расы или пола». С самого начала задачей израильтян было, как выразился Эбан, найти «точку равновесия и примирения… между двумя полюсами еврейского универсализма и национального партикуляризма». Страны либерального мира весьма критически отнеслись к этой дилемме, особенно учитывая, что в возникновении этой ситуации они были виноваты не меньше израильтян. Они также весьма быстро забыли свою собственную историю. Израиль был далеко не первой демократической страной, которая управляла еще одним народом, лишала этот народ его права на самоопределение и применяла силу для контроля над ним, — у англичан были свои ирландцы, у французов — свои алжирцы, у американцев — свои индейцы и взятые в рабство чернокожие. Не был Израиль и первой либеральной державой, подвергшейся критике со стороны либерального мира за то, что он не живет в соответствии с его принципами. Но даже когда израильтяне страдали от этой критики, они не отрицали, что существуют стандарты, которых Израиль и все либеральные державы могут и должны придерживаться. Даже когда они иногда бросали вызов либеральному порядку, они никогда не отвергали его. Это, как заметил Эбан, были вечные «трудности израильской дипломатии»: стремиться к безопасности, не изолируя себя от остального либерального мира. Единственным очевидным решением был поиск мира с арабами. На протяжении десятилетий мечта о возможном мирном соглашении с арабами, воплощающем в себе так называемое решение о создании двух государств, поддерживала надежду на то, что «точку равновесия и примирения» можно будет сохранить. Однако после неоднократных неудачных переговоров с палестинцами эти надежды рухнули. За последние 30 лет на жизнь израильтян влияют два негативных фактора — провал мирного процесса и периодическое усиление палестинского сопротивления, которые только усугубили положение Израиля. Как отмечает израильский мыслитель и писатель Мика Гудман (Micah Goodman) в своей книге «Уловка-67: левые, правые и наследие Шестидневной войны» (Catch-67: The Left, the Right, and the Legacy of the Six-Day War), первая интифада конца 1980-х-начала 1990-х годов заставила большинство израильтян содрогнуться от сознания той моральной и физической цены, которую их демократическому обществу приходится платить, угнетая палестинское население. В результате в период с 1987 по 2001 годы доля израильтян, поддерживающих создание Палестинского государства, подскочила с 21% до 57%, и даже сегодня большинство израильтян предпочли бы не править палестинцами. Но вторая интифада в начале 2000-х годов, последовавшая за срывом переговоров, проходивших в 2000 году в Кэмп-Дэвиде при посредничестве США, убедила многих израильтян в том, что надеяться на мир не приходится, и что попытки примирения ведут лишь к терактам против мирного населения Израиля. Израильские политики-либералы были деморализованы. До недавнего времени это изменение израильского мировоззрения оказывало лишь ограниченное влияние на политику Израиля. Даже 10 лет назад внешнюю политику Израиля, основанную на антилиберализме, в мире принимали без особого энтузиазма. Консервативным израильтянам пришлось даже пойти навстречу требованиям произраильских президентов США продолжить поиски путей к соглашению с палестинцами. Администрация Рейгана признала Организацию освобождения Палестины, которую возглавлял Ясир Арафат (Yasser Arafat). Джордж Буш-младший (George W. Bush) поддерживал создание Палестинского государства до конца своего президентства, а 10 лет назад даже Нетаньяху поддался давлению США и заявил, что готов согласиться на ту или иную форму Палестинского государства. А потом мир изменился. За последнее десятилетие США уменьшили свою власть и влияние на Ближнем Востоке. Великие антилиберальные державы Россия и Китай начали заполнять вакуум, и нелиберальные националистические силы, которых 10 лет назад практически не было, заполонили либеральный мир. Израиль ответил на это сменой курса. Некоторых изменений избежать было трудно. Если Израиль в последние годы выстраивает политику специально с учетом интересов России (например, отказался присоединиться к санкциям против Москвы, введенным из-за захвата Крыма и вторжения на Украину, и отказался присоединиться к другим странам, выславшим российских дипломатов после отравления бывшего агента в Великобритании), это объясняется (во всяком случае, отчасти) тем, что США позволили России расширить её влияние в Сирии, наладить союз с Ираном и вновь стать игроком в ближневосточных делах. Если Израиль передаст один из своих торговых портов под управление Китая, что потенциально осложнит заход морских судов США на близлежащую базу, Израиль вряд ли будет единственной страной, стремящейся извлечь выгоду из инициативы Китая «Один пояс, один путь» в то время, когда глобальная роль США видимо сокращается. И если Израиль превратился в выдающегося покровителя, продвигающего ближневосточные диктатуры Египта, Саудовской Аравии и других стран, это лишь в какой-то степени реакция на то, что с момента президентства Барака Обамы США передали свою руководящую роль в регионе этим самым державам. Однако помимо этой, возможно, прагматичной реакции на геополитические изменения, многие израильтяне также отказались от попыток установить равновесие между либерализмом и еврейским национализмом. Они пытались решить эту задачу на протяжении 70 лет, но она оказалась очень трудной. Как отметил бывший посол Майкл Орен, большая часть израильского электората, и особенно молодые израильтяне, число которых увеличивается, еще больше отклонилась вправо в вопросе о том, что делать с территориями, захваченными в войне 1967 года. На правом поле израильского политического спектра говорят об аннексии поселений на Западном берегу. В июле 2018 года Кнессетом, законодательным органом Израиля, был принят Закон о еврейском национальном государстве, в котором, помимо прочего, говорится, что «право на национальное самоопределение» в Израиле является «уникальным для еврейского народа». Этот закон, возможно, был принят с тем, чтобы сдерживать израильский Верховный суд, который консерваторы считают слишком «неравнодушным» к правам арабов. Но он также представлял собой преднамеренное отклонение равновесия от либерализма. Кроме того, по всей видимости, это можно было бы считать шагом, предшествующим решению проблемы того, что происходит, когда евреи больше не являются большинством на израильской земле. И это не то, что имели в виду первые основатели. В вопросах внутренней политики и социальных задач страны принимают решения не в вакууме, и уж точно не такая страна, как Израиль, «внутренние» проблемы которой с 1967 года были не просто внутренними и всегда имели международные последствия. И то, в какой степени «антизападный» национализм стал на данный момент доминировать (что Лакер впервые увидел в 2003 году), отчасти объясняется тем, что международный порядок это допускает — а в последнее время даже поощряет. Сегодня у Израиля есть выбор, которого у него не было раньше. Как отмечает Гиль, «мировой порядок, в котором меньшее значение придается правам человека и демократии, окажет меньшее давление на Израиль», и при таком порядке «Израилю будет легче принимать односторонние меры на территориях». Это, безусловно, была точка зрения Нетаньяху. Как он выразился во время встречи со своими венгерскими, польскими и другими коллегами два года назад, «у нас особые отношения с Китаем, и их не волнуют политические вопросы. Моди сказал мне, что ему нужно заботиться об интересах Индии. Россия не ставит политических условий, и Африка тоже. Это делает только Европейский союз». Действительно, правые националистические движения в Европе занимают твердую произраильскую позицию, хотя и поддерживают традиционные антисемитские тенденции. Они восхищаются воинственным национализмом Израиля и его решительным сопротивлением их общему врагу — Европейскому союзу. Даже ультраправые националисты Германии сегодня считают, что Израиль с его растущим национализмом является для их страны «образцом для подражания» Вполне возможно, что в результате некоторые израильтяне больше не считают, что им нужен либеральный мировой порядок, и что они больше не должны терпеть его критику. Израиль силен в военном отношении, экономически успешен, и теперь у него есть союзники, которым все равно, останется ли Израиль либеральным или демократическим. Разве не может так случиться, что у Израиля будет больше шансов в грядущем глобальном беспорядке, в мире, в котором, как выразился бывший советник Трампа по национальной безопасности Герберт Макмастер (Herbert Raymond McMaster), нет «глобального сообщества», а есть только «арена, где страны… борются за превосходство?» Интерес США к Израилю Как же будет жить Израиль в таком мире? Для начала израильтянам придется перестать рассчитывать на поддержку США. Сейчас израильтяне, судя по всему, считают, что даже в постлиберальном мире они всегда смогут полагаться на США как на стратегического союзника, потому что американцы всегда будут считать, что в их интересах поддерживать и защищать Израиль, — и что в лозунге Трампа «Америка — прежде всего» каким-то образом появится еще одна страна. Однако в историческом плане рассчитывать на это не стоит. Поддержка Израиля Соединенными Штатами никогда не основывалась на убеждении, что она отвечает узким стратегическим интересам Америки. С начала 1940-х годов чиновники в Госдепартаменте и военном ведомстве задавались вопросом, несколько хорошо было бы начать враждовать с десятками миллионов арабов, некоторые из которых сидят на огромных запасах нефти, от имени нескольких сотен тысяч евреев, которые в то время мало что могли кому-либо предложить. Джордж Маршалл (George Marshall), в то время, возможно, самый уважаемый в США чиновник, занимавшийся вопросами национальной безопасности, был категорически против признания Соединенными Штатами израильского государства и, высказывая Трумэну свое несогласие, дошел до того, что был готов нарушить указания президента. Кеннан, выдающийся американский реалист, предупреждал, что если США признают новое еврейское государство, то они будут вечно нести бремя ответственности за его защиту от арабских соседей. Дин Ачесон (Dean Acheson) считал, что в тот момент, когда США поддержали создание государства Израиля, они заняли место Великобритании как «страны, которую на Ближнем Востоке ненавидели больше всего». И, конечно же, по тем же причинам против создания еврейского государства в 1948 году выступили и ближайшие союзники США в Европе. И с течением десятилетий этот интерес не особо изменился. На протяжении всей холодной войны Израиль был надежным союзником, но трудно утверждать, что эти отношения когда-нибудь представляли «чистую выгоду» для США. В 1970 году произраильский английский интеллектуал Энтони Хартли (Энтони Хартли) в статье в журнале «Комментари» (Commentary) заметил, что в таком простом вопросе, как «политика с позиции силы» у США были «все основания стремиться к тому, чтобы Израиль никогда не появился», а у Советов были «все основания стремиться к тому, чтобы он оставался препятствием на пути примирения между Америкой и арабами». К тому же отношения с Израилем дорого обошлись самим Соединенным Штатам: нефтяное эмбарго 1973 года нанесло непосредственный и серьезный ущерб экономике США и способствовало ослаблению позиций двух президентов. Разумеется, те американцы, которые считали себя «реалистами», никогда не были друзьями Израиля. Президент Дуайт Эйзенхауэр (Dwight Eisenhower) во время Суэцкого кризиса 1956 года подставил под удар Израиль и Великобританию, отчасти чтобы расположить к себе египетского панарабского лидера Гамаля Абдель Насера (Gamal Abdel Nasser). Президент Ричард Никсон (Richard Nixon) и госсекретарь Генри Киссинджер (Henry Kissinger) пытались сбалансировать позиции США на Ближнем Востоке, действуя цинично: то поддерживая, то дестабилизируя Израиль, пытаясь задобрить Египет с Анваром Садатом (Anwar Sadat) во главе. Сегодня Израиль позиционирует себя в качестве очень важного союзника США в борьбе с терроризмом и исламским фундаментализмом. Многие американцы находят это убедительным, но если не считать важной роли Израиля в сборе и обмене разведданными, его вклад меньше, чем вклад европейских союзников, от которых, как хотелось бы некоторым израильским комментаторам, США должны отказаться. Франция, Великобритания, Германия и другие союзники не только делятся с США ценными разведданными, как это делает Израиль, но и делают то, чего Израиль сделать не может: предоставляют войска. Именно европейские, а не израильские войска сражались в последние полтора десятилетия бок о бок с военнослужащими США в Афганистане и Ираке. Генерал Дэвид Петреус (David Petraeus) еще в 2010 году, когда возглавлял Центральное командование США, выразил общее мнение, заявив, что «непрекращающиеся военные действия между Израилем и некоторыми его соседями» ставят под сомнение возможности США продвигать свои интересы на Ближнем Востоке. На фоне ожесточенных конфликтов между Израилем и палестинцами у арабов возникли «антиамериканские настроения», которые разрушили партнерские отношения США, ослабили умеренные арабские режимы и позволили «„Аль-Каиде»* и другим воинствующим группировкам использовать это недовольство для мобилизации поддержки». Конфликт также способствовал усилению влияния Ирана и подконтрольных ему «Хезболлы» и ХАМАСа, которые были самыми главным и сильными противниками Израиля и США. Сегодня израильтяне, возможно, будут утверждать, что ситуация уже изменилась, что арабские режимы не столько заботятся о бедственном положении палестинцев, сколько боятся Ирана, — свидетельством чего являются тесные отношения Израиля с суннитскими арабскими государствами Залива. Но скорее всего это продлится недолго. И вряд ли мнение представителей военного командования США особо изменилось за 10 лет. Проблема, которую представляет собой Иран, свидетельствует о том, что довольно сложно оценить фактическую роль Израиля как союзника строго с точки зрения интересов США. Израильтяне и их американские сторонники часто утверждают, что среди главных вкладов Израиля является его позиция давнего сильного союзника против Ирана. Однако в этом есть одна тонкость: одной из причин, по которой американцы считают Иран угрозой, является то, что он представляет угрозу для Израиля. Непосредственной угрозы для США Иран на данный момент не представляет. Более того, самую большую прямую угрозу для США в последние годы представляет суннитский радикализм — и лишь в ответ на террористическую угрозу со стороны суннитских экстремистов США развернули свои собственные войска в Афганистане, Ираке и Сирии. Но именно против этой угрозы Израиль может выступить в наименьшей степени. Когда Соединенным Штатам понадобились союзники для борьбы с «Исламским государством»* в Ираке и Сирии, они обратились за помощью не к Израилю, а к курдам и арабам. Даже в отношении Ирана Израиль не в состоянии предотвратить расширение иранской мощи и влияния в регионе. Он начал атаковать иранских союзников в Сирии и Ираке только тогда, когда возникла непосредственная угроза его собственным интересам. Возможно, это абсолютно оправдано, но это не делает Израиль ценным союзником для США. Наконец, в том, что касается финансовых вопросов, на которых Трамп, как правило, делает акцент при утверждении внешней политики США, кому-кому, но не Израилю следует говорить о том, как Соединенные Штаты оплачивают «оборонные расходы Европы». Это не дает точной картины того, как работает механизм выделения расходов на оборону НАТО, но зато более чем точно показывает отношения между США с Израилем в сфере обороны. Ежегодно США оказывают Израилю военную помощь на сумму почти четыре миллиарда долларов (и уже пообещали в течение ближайших десяти лет выделить 40 миллиардов долларов), и эти средства поступают непосредственно из карманов американских налогоплательщиков. Это тот случай, когда США в буквальном смысле оплачивают значительную часть оборонных расходов Израиля. И Трамп это заметил. Президент неоднократно высказывался по поводу объема помощи, которую США предоставляют Израилю (он, по-видимому, считает, что она составляет пять миллиардов долларов, а не фактические 3,8 миллиарда долларов). И он дал понять, что между предоставлением этой помощи и его решением перенести посольство США в Израиле в Иерусалим скоро придет время, когда Израиль должен будет чем-то за это отплатить. Говорят, что он сказал президенту Франции Эммануэлю Макрону: «Я дал Биби очень много». «Америка — прежде всего» — это не что иное, как коммерческий подход к внешней политике, что Нетаньяху, наверное, теперь начинает понимать. Дело в том, что в критически важные первые годы борьбы Израиля за независимость именно гуманный дух либерализма, чувство вины за почти полное бездействие США во время Холокоста и политическое давление в либерально-демократических США заставили Трумэна отклонить доводы Маршалла и ближайших союзников США и признать еврейское государство. Как он вспоминал, он принял это решение потому, что для него была важна «не нефть, а справедливость». И основатели Израиля тоже обращались к США не с целью получения выгоды. Основным доводом, который привел Трумэну Хаим Вейцман (Chaim Weizmann) касался морали и идеологии: было бы вполне уместно, сказал он, «чтобы величайшая из существующих демократий первой приветствовала новую страну в семье народов». В дальнейшем Вейцман стал первым президентом Израиля. Кроме того, решение о поддержке Израиля было принято в то время, когда менялось отношение США к своей роли в мире. Оно было побочным продуктом «либерального интернационализма», который некоторые израильтяне сегодня осуждают, отказа от принципа «Америка — прежде всего» и принятия «международных обязательств» в тех частях планеты, которые до этого американцы избегали. Это была реакция на новые обстоятельства холодной войны, которые помогли убедить американцев, что они должны проявлять интерес и участие к таким регионам, как Ближний Восток. К тому времени США уже взяли на себя обязательство играть глобальную роль, оказывая финансовую и военную помощь демократическим странам Западной Европы, оказавшимся в крайне сложном положении и находившимся в опасности, а также восстанавливать и преобразовывать послевоенные Германию и Японию. И если бы не это, у них и мысли бы не было взять на себя такую ответственность и признать еврейское государство, находящееся в восьми с лишним тысячах километрах от берегов Америки. Только после Второй мировой войны американцы стали считать, что такие «географически далекие» вопросы заслуживают их внимания и участия. И только тогда американцы решили, что у них есть широкий интерес к жизни в либеральном мире, «в обстановке свободы», как называл его Ачесон, и в мире, в котором у евреев, как постоянно повторял Трумэн, «есть куда вернуться, есть свой дом». Мышь среди слонов Что заставляет израильтян думать, что если США перестанут поддерживать либеральный мировой порядок и начнут отказываться от союзов, созданных ими после Второй мировой войны, то единственным союзником, которого они не оттолкнут, будет Израиль? (Забавно, что сегодня мног источник »

89 +