фото показано с : theuk.one

Достигнутый по Брекситу компромисс с Евросоюзом — это зримое оправдание подхода, предложенного нашим премьер-министром: идти в Брюссель не просто так, а с реальной перспективой выхода Британии из Евросоюза без всякой новой сделки 31 октября. Евросоюз приступал к переговорам с исходной позиции, по которой он никогда не согласится на новые условия вместо уже предложенного при прошлом премьере Тереза Мэй варианта. Однако когда «Брексит без сделки» опять замаячил в перспективе, компромисс — а значит, и новая сделка — опять сделался возможным. И да, британский парламент обещал, что заставит премьера Джонсона попросить о продолжении британского членства в ЕС и после октябрьского крайнего срока, но премьер с Даунинг стрит, 10, ответил, что найдет легальный путь не выполнить эту просьбу парламента. Возникшая реальность Брексита без сделки заставила «великие умы» в Брюсселе, наконец, сфокусироваться на британской проблеме. Предложенный Борисом Джонсоном компромисс отличается от сделки Терезы Мэй следующим образом: чем больше вникаешь в его детали, тем лучше он выглядит. Со сделкой Мэй все было наоборот. По варианту Джонсона, мы все же покидаем ЕС в конце месяца. Затем следует переходный период: 14 месяцев вместо 21 (то есть весь процесс затянется лишь до конца следующего года). После этого Британия вновь обретет контроль над своими границами, водами, фермами и всем прочим. Можно поискать внутри текста скрытые «дьяволовы детали», ограничивающие этот наш контроль, но вы их там не найдете. Помните, шел разговор, что Франция якобы получит доступ к нашей британской рыбе, — так вот, в тексте нет и речи о такой уступке. Конечно, есть там другие уступки, но нет ни одной, которая была бы новой, не проговоренной прежде в дебатах. ОТ нас по-прежнему требуются выплаты больших сумм, но размеры этих выплат начнут снижаться довольно скоро, и мы сможем в целом сэкономить минимум 70 миллиардов фунтов по сравнению с тем, что мы должны были выплатить в течение наступающего десятилетия. А нам эти деньги пригодятся хотя бы для того, чтобы уменьшить негативные последствия от глобализации, которые уже сделали город Лондон непропорционально развитым «великаном» на фоне куда меньших возможностей остальной части страны. Самая большая уступка с нашей стороны, однако, состоит в том, что Северная Ирландия остается в составе «общеирландской экономики» и по-прежнему следует предписаниям ЕС в области сельского хозяйства и производства промышленных товаров. Но Северная Ирландия при этом остается в общебританском Таможенном Союзе, что означает наличие в Северной Ирландии двух границ, причем граница между Северной Ирландией и Соединенным Королевством на соседнем большом британском острове будет патрулироваться в мягкой манере. Что особенно важно, Северная Ирландия будет иметь возможность выбрать полный выход из «общеирландской экономики», просто проголосовав этот вариант в североирландском парламенте в Стормонте, причем потребуется простое большинство. Таким образом уходит сильно непопулярная в Англии возможность «бэкстопа», происходит обещанная премьером Джонсоном «бэкстоптомия». Демократический контроль над принятием решений остается в «британском» формате, а Демократическая Юнионистская партия в Северной Ирландии, к своему великому неудовольствию, не получит право вето на решения, принимаемые парламентом в Стормонте. Отметим, что и от Ирландии потребовалась уступка: ирландский премьер Лео Варадкар согласился на передачу части контроля в столицу Северной Ирландии Белфаст — и тут ирландского премьера стоит поблагодарить за то, что в конце процесса он начал двигаться к компромиссу очень быстро. Сделка оказалась возможной благодаря подлинному и значимому компромиссу, на который согласились все стороны. Теперь вопрос в том, сможет ли Вестминстер (место заседаний британского парламента и высших органов власти Британии — прим. ред.) себя заставить принять компромисс. Если Евросоюз скажет, что не даст нам дополнительного времени на принятие решения, это заставит членов британского парламента выбирать: последний предложенный Евросоюзом вариант или хаос без всякой сделки, которому оппозиционные партии обещают оппонировать любой ценой. При всех нюансах, это будет очень напряженное голосование для правительства — принимая во внимание, что правительству не хватает 40 мест до большинства. Сейчас это стало уже общим местом — говорить, что история не отнесется к тому или иному деятелю по-доброму. Но в случае с премьером Джонсоном историографы вряд ли смогут проявить меньшую симпатию, чем его критики-современники. Его уже отвергали как мошенника и фигляра, и даже его успех в Брюсселе наверняка будет выдан за нечто, навязанное ему «повстанцами» из британского парламента. Да, Борис Джонсон наделал много собственных ошибок. Попытка отправить парламент снова на каникулы обошлась ему дорого, сказалось то, что офис премьера на Даунинг стрит, 10, просто не мог себе представить, что лейбористы не поддержат его призыв к всеобщим выборам. Но более элегантного решения просто не имелось. И у Джонсона всегда был заготовлен ответ его критикам: а что бы они хотели, чтобы он сделал? Какой еще вариант действий «устаканил» бы ситуацию на менее конфликтной основе? Уйти в отставку и пригласить Джереми Корбина (лидера лейбористов — прим. ред.) возглавить временное правительство? Но это значило бы пустить на Даунинг стрит, 10, человека, которого сам Джонсон считает опасным для национальной безопасности и совершенно негодным для управления страной. Ну, а если палата общин проголосует за еще один референдум, это скорее всего приведет к еще одному голосованию за выход страны из Евросоюза и приведет нас опять в ту же точку, где мы находимся сейчас. Проталкивать в четвертый раз предложенную Терезой Мэй сделку — в ситуации, когда столько парламентариев настроены против, это было бы просто политически невозможно. Получается, что Борис Джонсон в конце концов выступил за самый разумный компромисс — выступить за модифицированную версию сделки. Может быть, это единственный разумный компромисс, имевшийся в нашем распоряжении. И даже если сделка будет принята — а до голосования парламентариями за сделку это ЕСЛИ надо писать заглавными буквами — электоральный приз Джонсону не гарантирован. Как убедился на своем примере проигравший выборы 1945 года Черчилль, британцы имеют склонность не рассматривать выборы как возможность наградить политиков за былые заслуги. Скорее, британцы будут смотреть вперед — а как правительство Джонсона использует большинство в палате общин в будущем? Впрочем, электорат и вправду заслужил право узнать следующее: а как Борис Джонсон собирается использовать торговые и законодательные свободы, за которые он так агитировал во время референдума по Брекситу, призывая ради них покинуть ЕС? Без четкого плана в этом направлении Брексит окажется просто тратой времени и нервов. Консерваторам не стоит быть застенчивыми. Им следует без всяких комплексов разорвать протекционистские путы, которые ограничивали торговлю стран ЕС с остальным миром. Правительству Мэй так и не удалось объяснить, зачем нам нужен Брексит. И Джонсон правильно потешался над госпожой Мэй по этому поводу. Но теперь он мог бы намного лучше объяснить нам, каковы же его собственные идеи по этому поводу. Предстоящие выборы предложат изирателю самый большой контраст между предлагаемыми двумя главными партиями решениями для страны — самый большой с 1983 года (когда победила Маргарет Тэтчер — прим. ред.). На выборах решится, какой страной станет Британия после Брексита: страной с большим правительством и вмешательством в дела бизнеса — или экономически либеральной, выступающей за право избирателя или общины избирателей принимать решения о собственной судьбе. Если консерваторы будут за Брексит, но без идей, как этот самый Брексит можно использовать, — они обречены. Премьер-министр всегда считал себя удачливым человеком, благословенным Фортуной. События этой недели подтвердят или опровергнут его веру в себя. И ему понадобится еще много везенья до того, как его «трюк канатоходца» будет завершен. источник »

73 +