фото показано с : theuk.one

Разбой с применением огнестрельного оружия, расстрел автомашины с супружеской парой на автозаправке, убийство семьи пенсионеров после продажи ими фермы и даже подрыв дома, где проживал главарь конкурирующей банды, несколько изнасилований и грабежей, — это перечень преступлений прошедшей недели некогда тихой шведской столицы Стокгольма. В местной прессе эту неделю назвали «неделей ужаса», однако власти неохотно комментируют проблему. Больше того, общественность лишена информации о результатах расследований, и даже сам факт, что значительная часть этих преступлений совершена мигрантами, скрывается от горожан. Реальную картину выдают лишь закрытые от посторонних в Сети форумы горожан или небольшие частные СМИ, публикующие криминальную хронику вопреки полицейским запретам. Вот пример такой хроники: Убийство в субботу вечером на заправочной станции стало апогеем бурной недели в Стокгольме. Сейчас столичная полиция работает над тем, чтобы положить конец спирали насилия. «Эта неделя была экстремальной, учитывая количество серьезных преступлений, с которыми мы столкнулись», — говорит Ева Нильссон из полиции Стокгольма. В 14:30 субботы с заправочной станции в районе Fittja пришло сообщение о стрельбе. Свидетели рассказали, что один человек выстрелил в другого, и потом все сбежали с места происшествия. Прибывшим полицейским осталось лишь осмотреть опустевшую заправку. Но уже через два часа после первой стрельбы выстрелы прозвучали в нескольких километрах на другой заправочной станции в Kungens Kurva. Там все оказалось гораздо серьезней — преступники из окон автомобиля расстреляли другой автомобиль. В результате мужчина в возрасте 25–30 лет был убит, а его спутница ранена и доставлена в больницу. Кроме того, в субботу скончался от ранений другой молодой мужчина, который был обстрелян за день до этого в районе Jordbro. В среду на севере Стокгольма в собственной вилле были найдены убитыми пожилые супруги. Полицейские считают, что их смерть может быть связана с продажей убитым мужчиной семейной фермы за 14 миллионов крон. В понедельник в жилом доме на Остермальме сработало взрывное устройство. Это был самый мощный взрыв в криминальной истории Стокгольма. Его гром был слышен в большей части столицы. Взрывной волной было выбито большое количество окон, а несколько автомобилей были сильно повреждены. По утверждениям полицейских, это чистая удача, что никто не пострадал. Что думают власти Швеции о причинах небывалого роста преступности в стране, специальный корреспондент Федерального агентства новостей (ФАН) выяснил в Совете по предупреждению преступности (Brottsforebyggande rdet) Стокгольма. Это государственная организация, занимающаяся статистическим анализом шведской преступности. Интересно, что корреспондента ФАН допустили к этой статистике без каких-либо проволочек на второй день после получения запроса от редакции. Стина Хольмгрен (Stina Holmgren), научный сотрудник Совета по предупреждению преступности, накануне дала большое интервью SVT, шведской общественной телевещательной организации. В этом интервью она сообщила шокирующие числа: в 2015–2018 годах на 100 000 жителей Стокгольма приходилось 73 зарегистрированных изнасилования! Для сравнения: в России в среднем на 100 000 жителей приходится 2,2 изнасилования. В 2017 году это значение варьировалось от нуля в Ненецком автономном округе до 27 в Республике Бурятии, в центральной половине регионов — от 1,4 до 3,2 при медианном значении, равном 2,2. Стина Хольмгрен любезно согласилась ответить на все наши вопросы, включая такие, на которые в Швеции отвечать не принято, чтобы не угодить под каток критики левых партий.   — В прессе можно встретить много противоречивой информации, что касается уровня преступности в Швеции. Интересует вопрос, связанный с мигрантами. Есть ли корреляция между ростом преступности, если таковой есть, и количеством мигрантов?  — Да, есть такая корреляция. Есть несколько исследований, которые показывают, что вероятность совершения преступлений среди тех, кто родился за границей, в 2 раза больше, чем для коренного населения. Двойной риск. Для некоторых видов преступлений такая вероятность еще больше. Но одновременно с этим я хочу подчеркнуть, что 95% мигрантов не совершают преступлений, а подавляющее число преступлений совершают коренные шведы. Может быть, преступность среди мигрантов более бросается в глаза в Швеции, потому что мигранта, который получает отказ в убежище, высылают из страны. А в других странах, с более либеральной политикой, они остаются как легальные мигранты и прячутся среди остальных. В Швеции это реже происходит. Хочу добавить, что иностранные СМИ как правило сосредотачиваются на определенных типах преступности, например, убийствах, особенно среди банд, или взрывах. И действительно, эти преступления стали происходить гораздо чаще у нас. Особенно в пригородах, где много мигрантов. Это с одной стороны. С другой стороны, есть некоторые виды преступлений, где динамика положительная или стабильная. Например, по числу краж исследователи увидели определенное уменьшение. Насчет бытового насилия: по одному исследованию положение стабильное, согласно другому исследованию есть уменьшение числа таких преступлений. А что касается квартирных краж, тут есть определенное уменьшение. Так что в целом динамика двойственная.  — А можно узнать цифры тяжких преступлений, таких, как убийства, изнасилования, взрывы на данный момент и сравнить их с цифрами 10–20-летней давности? — Вот на графике вы можете увидеть количество случаев смертельного насилия. В 1990 году число убийств выросло, затем постепенно снижалось. В 2002 году было зафиксировано 100 случаев смертельного насилия в год. В 2012 году было 70 случаев убийств. После 2012 года количество убийств увеличилось, но весь этот рост смертельного насилия после 2012 года мы склонны приписывать разборками между бандами. При этом, если сравнить количество убийств на 100 тысяч населения, например, с Россией, вы сможете убедиться, что уровень насилия здесь все-таки гораздо меньше. То, что волнует нас в Швеции, это не уровень убийств, а скорее отрицательная динамика преступности как таковой. Это отрицательное развитие преступности и фактор наличия банд, то есть организованной преступности. — А что из себя представляют банды? — Это группы подростков в пригородах. Они, конечно, не столь сильно организованы, их нельзя сравнивать с американской мафией. Все дело в наркотиках, эти группировки борются за рынки сбыта. — То есть утверждение, которое я видел в интернете о том, что Швеция вышла на второй уровень в мире по числу изнасилований, это не является правдой?  — Нет, это неверная информация. Я вместе с коллегой провела исследование, которое скоро будет опубликовано, оно будет распространяться посольством и с ним можно будет ознакомиться на нашем сайте. Мы провели опросы в разных странах, чтобы посмотреть, как люди сами определяют, был ли случай сексуального насилия, чтобы с разных сторон сравнивать реальный уровень изнасилований. Дело в том, что власти в Швеции понимают понятие изнасилования очень широко. То есть существует масса инцидентов, которые не считаются изнасилованиями в других странах, но считаются изнасилованием у нас. К тому же, у нас полицейский не может отказать в приеме заявления, а в других странах бывает, что они отказываются принимать заявление, если обстоятельства случившегося недостаточно убедительные и не могут подтвердиться другими свидетельствами. А у нас регистрируют заявления, даже некоторых уговаривают подать заявление. У нас любая женщина, которая придет в полицейский участок и говорит «Я думаю, что я была изнасилована», у них принимают заявление и помогают его оформить. Потом, конечно, будет расследование и, возможно, суд. Просто у нас определение этого преступления отличается от многих стран. Во многих странах требуется факт физического насилия, у нас этого не требуется. Наши юристы считают, что возможно изнасилование, даже если не было физического насилия. На самом деле 40% наших изнасилований — это случаи, где не было факта физического насилия. Например, если мужчина использует тот факт, что женщина пьяная. Она сама не знает точно, что она делала и было ли изнасилование. Есть представление, что изнасилование — это когда мужчина нападает из кустов и получает то, что он хочет. На самом деле такой тип преступления составляет всего лишь 5–10% случаев от общего числа заявлений об изнасиловании. А остальные даже могут быть случаи внутри семейной пары, как я сказала, 40% без физического насилия. Так что само определение этого преступления сильно отличается в зависимости от страны.  — Но ведь этот закон существовал и ранее, однако информация о том, что уровень изнасилований вырос, появилась только в последнее время. — Да, возможно был рост количества изнасилований, это возможно, я не могу совсем отрицать такого факта. И нельзя, конечно, все объяснить особенностями законодательства, поскольку последнее новое законодательство было принято в 2013 году. Что касается роста уровня изнасилований, то частично это объясняется повышенной склонностью подавать заявление. То есть менталитет у шведов изменился, они стали более склонны по любым поводам идти в полицию и делать заявление. Это, во-первых. Во-вторых, возможно есть реальное повышение уровня, которое объясняется изменением образа общения в шведском обществе. Сейчас люди знакомятся больше в соцсетях, и особенно шведские женщины, которые предполагают, что все проинформированы о нашем законодательстве, и ожидают честного поведения со стороны мужчин. Возможно, это наивно, и они со страху открывают дела. Поэтому есть разные объяснения. Я могу назвать движение «Me Too», такие вещи тоже влияют на поведение женщин. И если сравнивать Швецию с другими странами, например, с Англией, где произошло резкое повышение количества изнасилований, хотя у них нет такой миграции, какую мы имеем, они сдерживали миграцию. Но там заметили повышение уровня изнасилований после скандального случая с телеведущим, который долгие годы злоупотреблял в отношении девушек (имеется ввиду, что выросло количество обращений на фоне скандала, то есть обсуждение скандала в СМИ повлияло на частоту подач заявлений — Прим. ФАН). — Мне любопытно, а какова динамика изменений количества изнасилований в России? — спросила в свою очередь шведская чиновница нашего корреспондента. — К сожалению, динамику описать не могу. Вряд ли динамика сильно меняется, потому что у нас нет такой информации, я имею ввиду, что если бы был рост изнасилований, то пресса бы отреагировала. — А что требуется по российскому закону, чтобы осудить насильника? — Заявление потерпевшей стороны. — Требуется настоящее, физическое насилие, или, возможно, другое? — Безусловно, для возбуждения уголовного дела требуется насилие, либо попытка изнасилования, когда человек применяет физическую силу для достижения своей цели, и, если по каким-то причинам не случилось непосредственно изнасилования, тем не менее жертва может заявить о попытке изнасилования, и это будет расследоваться, — рассказал корреспондент ФАН. На этом беседа со Стиной Хольмгрен завершилась, и корреспондент ФАН отправился на улицы Стокгольма, чтобы провести там опрос граждан и без посредников под видеозапись выяснить, что на самом деле думают шведы про связь мигрантов и преступности. Результаты этого опроса мы опубликуем в ближайшее время. Следите за нашей информацией. источник »

70 +