фото показано с : angliya.com

Елена Чернова

Мы уже рассказывали о вымышленных ужасах викторианского Лондона в статье, посвященной роману «Дракула», но, к сожалению, беды не ограничиваются книгами: в Лондоне той эпохи было достаточно настоящих ужасов c далеко не вымышленными горем, голодом и смертью. С ними боролись всеми возможными способами и над многими одержали победу, но след прежнего, темного Лондона до сих пор виден в городской географии. Сегодня мы пройдем по некогда самым мрачным закоулкам британской столицы.

Начнем с самой знаменитой и на тот момент наиболее опасной трущобы Лондона – района Уайтчепел. Некогда респектабельный, к концу XIX века он превратился в средоточие самой ужасающей нищеты, какую только можно себе представить, крепко приправленной криминалом. Центром района была небольшая улица Флауэр-энд-Дин-стрит, тянувшаяся между Брик-лейн и Коммершиал-роуд, а сердцем – рынок на Петтикоут-лейн, огромный развал, где за мелочь продавали дрянную одежду, скверную еду и дешевое подержанное барахло, зачастую краденое. Флауэр-энд-Дин-стрит целиком была заполнена самыми отвратительными в городе ночлежками. Обитатели Уайтчепела в большинстве своем постоянного жилья не имели. Днем они зарабатывали жалкие крохи попрошайничеством или проституцией, а вечером отдавали все за место на полу ночлежки и порцию дешевого алкоголя. Спали в той ночлежке, на которую удавалось насобирать за день, а если денег не хватало, ночевали прямо на улице. Одновременно по темным углам скрывались криминальные схроны, где можно было найти бандита или убийцу любого пошиба. Место было не просто бедное, а уголовное и очень опасное.

Улица в Уайтчепеле, XIX век, рисунок с натуры. wikimedia.org

У Флауэр-энд-Дин-стрит была и другая слава: две из жертв Джека Потрошителя жили именно здесь (если только это можно назвать жизнью). Сам он тоже предположительно жил на этой улице. Кстати, все пять его официальных жертв обитали поблизости и попали в Уайтчепел из более благополучных мест, когда начали сильно пить.

В 1881 году началась большая королевская программа по ликвидации трущоб, и под это дело Флауэр-энд-Дин-стрит снесли подчистую. Соседние Коммершиал-роуд и Брик-лейн остались, превратившись в модные тусовочные места. Однако и по сей день, пройдя по переулкам между ними, можно обнаружить следы страшных трущоб: взгляните на эти кривые переулки, на глухие стены – они все еще здесь. Да и рынок на Петтикоут-лейн до сих пор существует, и назвать его приличным – сильно ему польстить.

«Уайтчепел. 1988» Джона Тенниела, карикатура для «Панча». wikimedia.org

Вторая трущоба обладала прозвищем, ставшим в Англии нарицательным: Rookery, то есть «Грачовник». Улицы, плотно набитые нависающими друг над другом пристройками, напоминали заполненные гнездами колонии грачей. Располагался «Грачовник» в Сохо, вокруг Сохо-сквер. Сейчас это далеко не дешевое место, а двести лет назад тут жили бедные эмигранты. Потом в Ирландии начался Great Famine – Великий голод: из-за занесенного на ирландские поля фитофтороза урожаи шесть лет подряд погибали на корню. В результате почти четверть населения Ирландии умерла от голода и произошла самая большая волна эмиграции за всю историю Британии. Основная часть жителей «Грачовника» происходила из крестьян, привыкших много и тяжело работать, а в трущобах оказалась по стечению обстоятельств, спасаясь от голодной смерти. Поэтому район, при всей своей бедности, поначалу был не нищенствующим, а рабочим: местные жители вовсе не были маргиналами и стремились удержаться на плаву. Но время шло, с работой было туго, и переехавшие сюда люди все чаще начинали от безысходности пить – и «Грачовник» превратился в нищее и вечно пьяное ирландское гетто, а ирландцы надолго стали самой бедной национальной диаспорой Лондона. И все это на фоне ксенофобии: в конце XIX века английское общество считало ирландцев виноватыми чуть ли не во всех общественных грехах.

Жилье в ирландской трущобе, 1913 год, оригинальное фото. wikimedia.org

При уничтожении трущоб большую часть «Грачовника» снесли. Все, что от него сегодня осталось, – разрозненные старые здания Сохо и чудесная церковь Святого Патрика на площади.

Надо сказать, что в Сохо «Грачовник» пророс из соседнего Сент-Джайлса – района вокруг церкви Сент-Джайлс (она же церковь Святого Эгидия в Полях, покровителя прокаженных и бродяг). Эта трущоба гораздо древнее: ее история начинается с лепрозория, существовавшего при местном монастыре с XII столетия. В округе начали селиться прокаженные, и многие века все хоть сколько-то благополучные горожане сторонились этих мест. Кроме того, до XV века тут находилась главная городская виселица, здесь жили сообщества профессиональных нищих и множество сомнительных личностей. Приход Сент-Джайлс бил все рекорды по самому ужасному уровню жизни – района хуже в Лондоне не было, и количество уличных смертей от голода тут было высочайшим в городе. Пытавшиеся еще как-то работать бедняки здесь жить не хотели – в Сент-Джайлс попадали не жить, а умирать. В XIX веке сюда приехали ирландские эмигранты (от безысходности, дешевле жилья просто не находилось), и постепенно они вытеснили бродяг и нищих.

Центр-Пойнт. wikimedia.org

Позже трущобу снесли, место очистили, а на висельной площадке возвели высотку Центр-Пойнт, но окрестности все еще буквально дышат прошлым. Особенно ярко это видно по церкви Сент-Джайлс, которая благополучно достояла до наших дней и до сих пор помогает бездомным, поэтому их всегда немало в округе.

Рядом находится Севен-Дайлз – приятный и модный район Лондона, по очаровательным улицам которого совсем не скажешь, что когда-то он был тем местом, откуда пошла волна национального алкоголизма. Исторически Севен-Дайлз был вполне мирным районом – заселяли его в основном эмигранты-ремесленники, производившие дорогие товары. Но в конце XVII века в Англии стали бесконтрольно штамповать джин.

«Gin Lane» Уильяма Хогарта, 1751 год, рисунок с натуры в районе Сент-Джайлс. wikimedia.org

Надо сказать, что в старые времена простые сословия в Англии пили только сидр и эль. Вино и крепкие напитки стоили дорого, их себе могли позволить только богатые люди. В конце XVII века английское правительство начало бороться с экспортом французского бренди и решило поддержать отечественного производителя, снизив налоги на джин и разрешив его производство без лицензии, так что гнать его теперь мог любой желающий. За следующие десять лет в стране спилось больше граждан, чем за предыдущие пару столетий. Беда была в том, что джин стоил страшно дешево.

И Севен-Дайлз переродился: вместо лавок ремесленников его улицы заняли заведения, торгующие джином, и ломбарды, где можно было заложить имущество и получить деньги на выпивку. До этого момента трущобы были куда меньше в размерах, но теперь они начали разрастаться как на дрожжах, заглатывая все новые и новые участки, где активно спивались люди.

В отличие от других трущоб, Севен-Дайлз великолепно сохранился: тут уцелела большая часть исторической застройки, которая сейчас занята симпатичными маленькими лавками со всякой приятной ерундой. Но если посмотреть поверх нарядных витрин, то можно увидеть узкие окна, темные стены и остатки старых вывесок, отлично помнящих Gin Craze – эпоху лондонской джиномании.

«Дадли-стрит, Севен-Дайлз» Гюстава Доре, 1872 год. wikimedia.org

Еще одни кошмарное место располагалось позади Вестминстерского аббатства, в путанице переулков вокруг Олд-Пай-стрит. Родилось оно, как ни странно, благодаря монастырю. Основной собор обладал так называемым правом убежища: любой преступник мог укрыться в его стенах, и стража не имела права его там арестовать. Серьезные бандиты всегда старались жить поближе к местам с таким правом, и вокруг монастырей быстро появлялись страшные криминальные трущобы, населенные грабителями и убийцами. В XII веке собор потерял право убежища, и криминал перебрался на новое место, в район вокруг тюрьмы Брайдуэлл. Здесь же селились бродяги, нищие и умирающие – те, кто уже совсем никак не мог зарабатывать на жизнь (тоже, кстати, благодаря собору: их подкармливали монахи из аббатства, ежедневно раздававшие бесплатную еду). К XIX веку Devil’s Acre (то есть «Дьяволов Акр»), как его прозвали современники, стал вторым кандидатом на звание худшего района города. Как и Сент-Джайлс, место было не для того, чтобы жить, а для того, чтобы умереть, и побыстрее.

Петтикоут-лейн, 1920 год. wikimedia.org

«Акр» снесли почти целиком, проложив новые улицы и возведя новые постройки. Но если побродить вокруг Олд-Пай-стрит, среди современной дорогой недвижимости найдутся и многочисленные благотворительные заведения, и мрачные благотворительные квартиры, и до сих пор не лучшие переулки вокруг Бродвея и вокзала Виктория, и прочие следы темного прошлого.

93 +