фото показано с : theuk.one

— Расскажите, пожалуйста, как вы, уроженка Латвии, оказались в Ирландии? Что подтолкнуло вас к переезду? — Да, я родом из Гулбене — это такой городок на северо-востоке Латвии. История моя довольно типичная, ведь за минувшие годы Латвию покинули сотни тысяч жителей, люди самых разных возрастов и специальностей. Я не видела для себя в родном государстве особых перспектив, а ведь хотелось достойной жизни, хороших заработков, уверенности в будущем. Моё отличие от большинства латвийских трудовых эмигрантов — я покинула родину ещё в 2003-м, за год до того как Латвия вступила в ЕС, после чего раскрылись границы. Уезжала матерью-одиночкой, с маленьким сыном на руках. Ирландию выбрала потому что страна переживала бурный экономический рост, государству требовалось всё больше и больше рабочих рук. Начинала с низов — мыла посуду в ресторане, помогала на кухне… Потом встретила свою вторую половинку, человека, которого полюбила — он уроженец Хабаровска, инженер по профессии, проектирует мосты. Вышла замуж, родила двоих очаровательных дочерей. — А почему вы начали заниматься общественной деятельностью? — Заниматься ею я стала очень давно, поскольку отнюдь не считала, что единственное мое предназначение — скучать на кухне. Хотелось максимальной самореализации. Кроме того, эмигранту очень важно помнить о своих корнях, хранить свою культуру, своё национальное своеобразие. И ведь таких как я много — у нашей группы «Русскоязычная Ирландия» в соцсети Facebook не менее 35 тысяч подписчиков. Проживающие в Ирландии русскоязычные — это выходцы из государств Прибалтики (основная группа), а также из Российской Федерации, Украины и Белоруссии. Русский язык является мощным объединяющим фактором. Соответственно, в течение многих лет я участвовала в организации культурных фестивалей соотечественников, а потом решила создать собственную ассоциацию для развития связей между Ирландией и Россией. И это работа в обе стороны. — В каком плане? — Мы знакомим ирландцев с культурой, историей, искусством, традициями нашей исторической родины — и мы же приучаем наших соотечественников к традициям, культуре, истории и искусству Ирландии. Фактически, занимаемся народной дипломатией, строим мосты и ломаем стены непонимания. Например, вот мы устраиваем фотовыставку «Побережье Ирландии» с участием ирландских и русских фотографов. Или у нас ирландцы летят в Россию и фотографируют Москву и другие города — а по возвращении тоже выставляют свои работы. В прошлом году мы проводили Пушкинский фестиваль и в его рамках организовали параллельные выставки «Россия глазами ирландцев» и «Ирландия глазами россиян». Тогда же читали Пушкина на английском языке — слушатели восторженно внимали, потом задавали вопросы… Не исключено, что потом посетители наших мероприятий уже самостоятельно забивают вопросы в «Гугл», стремясь узнать побольше о том же Пушкине, о других русских великих творцах. Вообще, в ирландцах мне импонирует отсутствие снобизма по отношению к приезжим — они искренне интересуются тем, как живут их новые сограждане, как хорошо они освоились на новом месте, где они работают, что им нравится, какова их культура. — И им действительно интересна русская культура? — Очень интересна! В своё время мы проводили мероприятие «Друзья, прекрасен наш союз». Туда приехали депутаты, профессиональные историки, были и российские дипломаты. Мы там рассказывали аудитории о связях российской и ирландской культур. Например, все знают популярную песню «Вечерний звон». Автором её текста считается поэт Иван Козлов, но не все в курсе, что этот его стих — вольный авторский перевод стихотворения ирландского поэта Томаса Мура Those evening Bells из его первого сборника National Airs, изданного в Лондоне и в Дублине в 1818 году. Когда Мур был в Санкт-Петербурге, его настолько очаровал колокольный звон, что он написал об этом замечательное стихотворение. Или другой пример. В Муллингаре, где я живу, стоит большая церковь, а в ней есть красивейшая мозаика. Эту мозаику делал талантливейший художник Борис Анреп — эмигрант из России. В чертах лица святой Анны он запечатлел облик поэтессы Анны Ахматовой, в которую был влюблен. — Много ли людей в той или иной форме участвуют в мероприятиях вашей ассоциации «Русская Ирландия»? — Хоть мы ещё и довольно молодая организация, но уже сейчас наши проекты пользуются успехом. Мы продолжаем свою работу даже в нынешний период карантина. Например, запустили онлайн-акцию «„Бессмертный полк“ в моём сердце», вызвавшую широкий резонанс — так про неё, представьте, даже на российском телевидении рассказали! Недостатка в фактуре для этой акции не было. Люди бережно хранят родовую, фамильную память — и привозят с собой в Ирландию фотографии своих воевавших дедов, рассказывают про них детям, внукам… Ну а мы стараемся обеспечить детям живое общение с теми свидетелями военных событий, кто ещё жив. Их совсем мало осталось и нужно разговаривать с ними, пока можно. Так, мы очень тесно работаем с Центром русского языка и культуры «Матрешка» — и в рамках этого сотрудничества устраивали недавно встречу с человеком, пережившим в детстве блокаду Ленинграда. И он доступным языком поведал детям, что такое блокада, чем она была страшна, какие муки вытерпели люди. Ребята сидели не шелохнувшись, внимательно слушали… — Вы были в числе людей, первыми начавших продвигать в Ирландии акцию «Бессмертный полк». А как к этому относятся местные жители? — Да, я начинала это — обзванивала людей, просила найти старые фотографии, вспомнить семейные предания о войне… И вот так потихонечку колесо начало раскручиваться. Мы стараемся не упускать возможностей, чтобы рассказать не только собственным детям, но и ирландцам — что именно значит для нас День Победы. Доносим до них, что во время войны вопрос стоял о самом существовании нашего народа, что в каждой семье были свои солдаты Великой Отечественной, почти в каждой — свои погибшие на войне. Сама Ирландия официально в войне не участвовала, но де-факто тысячи ирландцев сражались на стороне антигитлеровской коалиции. Ирландцы-добровольцы воевали в рядах британской армии и работали на британских заводах, ирландские моряки плыли на кораблях арктических конвоев, чтобы доставить в СССР ценную помощь по ленд-лизу. В мэрии города Муллингара, в котором я живу, с готовностью откликнулись на мою просьбу предоставить помещение для фотовыставки к 75-летию Победы. Я специально сделала для неё подборку фотографий ирландских ветеранов, собранную мною на тематических сайтах. В мэрии выразили мне благодарность, сказали, что я помогаю им ценить и любить их же собственную историю. Мне это настолько приятно было услышать, вы бы знали! — А русский язык? Он кем-то востребован в Ирландии кроме тех, кто говорит на нём с рождения? — Поразительно, но в Ирландии русский для некоторых людей стал языком межнационального общения. Как вы думаете, на каком языке общаются между собой, например, переехавшие сюда этнические литовцы, эстонцы и латыши? Нет, отнюдь не на английском, как можно было бы подумать, они разговаривают между собой на русском. Кроме того, большие транснациональные предприятия — такие, как PayPal, eBay, Google — набирают многих работников в том числе и по критерию владения русским языком. Это связано с тем, что русскоязычные составляют значительный сегмент рынка, на котором оперируют такие гиганты. Мой собственный сын закончил местный технологический институт, пошел в магистратуру — и благодаря знанию русского получил грант, а потом несколько лет проработал в Google. — Занимаетесь ли вы оказанием помощи соотечественникам в трудных ситуациях? — Наша ассоциация участвует в локальном проекте нацеленном на защиту женщин от насилия в семье и в обществе. Обычное дело: приезжает молодая неопытная девчонка и от недостатка знаний, опыта, стажа устраивается на какую-нибудь тяжелую и малооплачиваемую работу, типа фермы по выращиванию деликатесных грибов. Встречает мужчину, за которого хватается, как за якорь спасения, срочно выскакивает за него замуж — а тот оказывается домашним тираном, грешит регулярным рукоприкладством, не даёт денег, грозит лишить доступа к общему ребенку. Плохое знание жертвой местного языка, законов усугубляет ситуацию. Мы консультируем таких женщин на предмет того, куда именно им следует обратиться, какие социальные службы способны оказать действенную помощь. Для чего развиваем сотрудничество с государственными и муниципальными департаментами. — А информационная помощь по другим поводам? — Да, и это тоже. Мы стараемся рассказать нашим людям, особенно тем, кто прибыл в Ирландию недавно, о том, с какими проблемами здесь они могут столкнуться. Очень много незнакомых людей пишут в мессенджер: «Узнал (а) про вашу ассоциацию. Не могли бы вы мне помочь в связи с??? Не могли бы вы меня проконсультировать о…». Сейчас помочь людям — а они, в первую очередь, просят посодействовать им с трудоустройством — куда сложнее, чем пятнадцать лет назад. Тогда рынок труда был куда больше, всюду висели объявления: требуется…, требуется…, требуется… Впрочем, работу вполне можно найти и сейчас. Но крайне желательно знать английский язык на приемлемом уровне и обладать стартовой сумой для оплаты аренды жилья. Ну или друзьями, согласными тебя приютить до той поры, пока ты получишь свою первую зарплату. — Какова жизнь в Ирландии с точки зрения криминогенной обстановки? — Самым опасным городом в этом плане является Дублин, где много бездомных. Там очень высокие цены за аренду жилья и немало безработных. Довольно высокий процент людей, употребляющих наркотики. Поэтому да, в некоторых столичных районах отнюдь не безопасно. Но крупных городов в Ирландии раз-два и обчёлся — большую часть страны составляет провинция с небольшими населенными пунктами. А в провинции жизнь довольно спокойная и уютная. Здесь люди привыкли никуда не спешить без особой надобности и без нужды не суетиться. Степень неуверенности, страха за завтрашний день не очень большая — люди знают, что в случае каких-то совсем уж серьёзных проблем государство хоть как-то поможет и поддержит. Дотации на образование, языковые курсы, возможности профессиональной переквалификации за счет государства, налоговые послабления в случае трудностей — это всегда пожалуйста. — Реально ли приезжему купить в Ирландии собственное жилье — дом или квартиру? — Можно, но для этого нужно много работать и хорошо зарабатывать. Так-то большинство наших соотечественников обитают в съёмном жилье. Где-то на периферии дом можно приобрести тысяч за сто, в Дублине он обойдется в триста-четыреста тысяч евро. Если ты высокооплачиваемый айтишник, тебя такая сумма не напугает. Но если ты вкалываешь на минималку где-нибудь на грибной ферме или на сборе клубники, отдавая к тому же львиную часть своего заработка на питание и аренду, то, понятно, стать домовладельцем тебе не светит. Тем более сейчас, когда многие вообще потеряли работу в связи с пандемией и введенным в государстве карантином. Сейчас люди напротив, как встарь, начинают совместно снимать коммуналки, чтобы свести концы с концами. — Нет ли антагонизма между выходцами с Украины и остальными русскоязычными? — Известная напряженность, да, она, увы, есть — в свете событий последних шести лет. Отношение к «Евромайдану», к событиям в Крыму и на Донбассе, к нынешней политике украинских властей является предметом ожесточенных споров, зачастую доходящих и до конфликтов. Порою люди уже пытаются обходить болезненные темы стороной, чтобы не плодить лишний раз конфронтацию. У меня самой несколько близких друзей — именно с Украины. Я стараюсь не говорить с ними на политические темы. Но должна заметить, что до сих пор у нас есть с большинством украинцев мощный объединительный фактор — это трепетное отношение к дате 9 мая, ко Дню Победы. То есть, для выходцев с Украины это до сих пор большой и важный праздник, что бы там ни говорили сегодняшние власти в Киеве. Украинцев, кстати, в Ирландии в последнее время становится всё больше и больше. Они нынче покидают свою страну в больших количествах, много их добирается и до нашего далекого острова. — Неужели за те семнадцать лет, что живёте в Ирландии, вы никогда не мечтали о возвращении на родину? — Ностальгия по родному краю всегда была и есть. Но я прекрасно понимаю, что для Латвии я — отрезанный ломоть. Вернуться, теоретически, конечно, можно, но… что я там буду делать? Несколько раз посещала Гулбене, чтобы навестить оставшихся там родных и друзей. Последний раз была там три года назад. Зрелище удручающее — городок совсем опустел, все кто мог, из него уехали. Остались, главным образом, пенсионеры. Ну и чиновники, естественно… Да что там Гулбене, ведь даже столица Рига поражает нынче пустотой своих улиц. Очень жаль — Латвия страна уютная и красивая. Сильно лучше там с рабочими местами не стало, плюс в Латвии жесткое языковое законодательство — без знания латышского на приличном уровне ты там не устроишься даже дворником. У меня же за семнадцать лет латышский изрядно выветрился и «заржавел». Но главное даже не в этом. Совершенно непонятно, чем в Латвии будут заниматься мой супруг и дети. — Да, особенно трудно, наверное, ребенку перестраиваться с одной образовательной системы на другую… — Конечно. Вот твой ребенок ходит в ирландское учебное заведение — как ты вырвешь его из привычной среды и переведёшь в латвийскую школу? Ведь в латвийских школах нацменьшинств русский, в качестве языка преподавания, совсем упразднили, это значит, что придётся учиться на незнакомом латышском… Нет уж, поезд ушёл… В российскую школу тоже придётся вживаться с большим трудом, ведь там требования куда выше, чем в наших учебных заведениях — где таблицу умножения начинают осваивать лишь в классе третьем. Тут, в Ирландии, вообще в школах стараются ребенка сильно не перегружать — с расчетом на то, что позже он доберёт нужные ему знания в ходе индивидуальных дополнительных занятий. Правда, и тут можно найти свои определённые плюсы. Положим ты, русскоязычный ребенок, заканчиваешь среднюю школу в Ирландии. И у тебя есть возможность взять дополнительный экзамен — по русскому языку, как иностранному. Сдав его, ты получаешь дополнительные сто пунктов, которые в будущем пригодятся тебе для поступления в вуз. В общем, всегда можно найти какие-то возможности. Мы сжились со здешними реалиями, привыкать к другой жизни было бы тяжело… Ирландия — наша вторая родина, остаёмся тут! источник »

74 +