2019-11-22 20:30 |
Рис.: Маша Троцки
«Товарищ Сталин, вы большой ученый, в языкознании познавший толк».
Юз Алешковский
«Какую биографию делают нашему рыжему».
Анна Ахматова
В гостиной старинного лондонского особняка, одним из первых владельцев которого был итальянский композитор, а нынешний хозяин – писатель и издатель, клуб АРКА принимает Пещерного Русофоба Гасана Гусейнова.
Разговор идет на прекрасном, сложном, богатом, правдивом и свободном… нет, не русском вообще, русский – он разный бывает. Это Гасан Гусейнов и Наташа Рубинштейн, два филолога, так говорят – умно, красиво, весело, правдиво и свободно. Это собравшаяся публика, в которой журналисты, социологи, ученые, художница и даже один лондонский банкир, многие с кривыми фамилиям и носами, так говорят.
Жизнь в Вави-лондоне давно отучила нас думать о том, чей он, русский язык, с какой фамилией и биографией можно о нем рассуждать. Не так, похоже, думают многие в стране, откуда мы родом. Да и в этой стране, похоже, многие думают не так.
Скандал вокруг Гасана Гусейнова начался с невинного поста, где тот посетовал, что в Москве, где полно людей с родным нерусским языком, не раздобыть газет на других языках, кроме русского. А те, что есть, написаны на убогом и клоачном русском. Люди увидели здесь одно слово: «клоачный». Пост этот понаделал страшного шуму, в том числе вызвал реакцию с самого верха, где стали защищать русский язык от «пещерного русофоба».
Так родились два мема – «клоачный» и «пещерный русофоб».
«Даже обидно, – говорит Гасан. – 30 лет занимаешься исследованиями, пишешь книги – и ноль внимания, фунт презрения. А тут один пост – и вот такое».
Большинство постов и угроз, полученных Гасаном, ксенофобские, отсылающие его «в аул к баранам». Я думаю, профессор ВШЭ Гусейнов, доктор культурологии, автор нескольких книг и более ста статей по классической филологии и истории культуры, современной политике и литературе, преподающий миф и риторику, изучающий вот уже 30 лет политический язык, не особо задумывался, чей он, русский язык. Хоть и предупреждал его начальник в свое время: «Я бы с вашей фамилией трижды подумал, прежде чем говорить о русском языке».
Наташа Рубинштейн начинает разговор с вопроса, почему так задевает разговор о языке. «Потому что в СССР было построено общество агрессивного нестяжательства, – говорит Гасан. – Вспомните фразы:
«Он сделал это бескорыстно», «Он ничего не получил за это».
Это было доблестью. Материальная собственность была презренной. Но так как у людей есть потребность в собственности, единственной ощутимой, хоть и нематериальной, собственностью оставался язык.
Чем владеешь? Языком. А теперь кто-то другой этот язык присваивает. Полукровки все отобрали».
И продолжает: «Самые резкие письма получаю я от русских, застрявших в Бишкеке, Ташкенте, Баку. Видно, что человеку плохо, а тут он нашел виновника».
Обсуждаем официальный язык и его проблемы. Гусейнов выделяет несколько. «Уже 20 лет назад Вахтин заметил, – говорит он, – что официальный язык выстраивается так, чтобы релятивировать любое высказывание фразой «Все так делают». Это создает переживание языка как чего-то, не могущего описать правду».
Гусейнов приводит пример, когда в прямой линии президента на жалобу врача, что зарплата не повышена, поступает два ответа один за другим: «Как не повышена? Повышена… (дальше цифры)». И обещание: «Мы разберемся, вы получите». То есть, с одной стороны, человека дискредитируют, а с другой – с ним соглашаются.
Гусейнов останавливается на языке ток-шоу. «У языка четыре основные функции: экспрессия, общение, познание и управленческая, манипулятивная, если язык примитивен, или кибернетическая.
В российских ток-шоу, где множество участников, а страсти накалены, где все друг друга перебивают и оскорбляют, убраны познание и коммуникация. Остается экспрессия и управление в манипулятивной форме. Людям, которые отвечают за средства массовой информации, так хочется».
«Сейчас искренний значит истинный. Рациональность снята. Эмоции зашкаливают. Это опасная вещь. В советское время спасало двоемыслие. Деревянный язык официальных СМИ был безэмоционален. Можно было просуществовать в трещинах деревянного языка. Нынешний язык слишком эмоционален».
Мы говорим об упрощении языка, при котором он теряет познавательную функцию, об опасности такой потери. «Познание может начать осуществляться в форме насилия. Как война бывает формой познания. Как была такой формой для интеллигенции жизнь в лагерях», – говорит Гасан.
Гасан не согласен, что техника в форме гаджетов и соцсетей несет опасность упрощения: «Молодое поколение знает по нескольку языков плюс языки программирования. К тому же у них развито визуальное мышление, они видят картинку. Это очень усложненный язык. Эти люди космополитичны. Для них нет понятия свой-чужой.
Беда России – разрыв между мобильным грамотным меньшинством и немобильным, страшно агрессивным, обделенным и пользующимся упрощенным языком большинством».
«Что такое гордость за свой народ? Это ощущение, что ты можешь быть кем-то, не ставши им. Ведь тем, космополитичным, все время надо кем-то становиться, учить что-то. А тут все уже есть».
Агрессивное большинство, этот перестроечный термин, приводит нас к языку Горбачева и Ельцина. «Перед Горбачевым стояла сложная задача. С одной стороны, заговорить своих, чтобы никто не понял, что наступает новое. С другой – дать сигнал не своим». Гасан останавливается на слове «определиться», и видно, как глубоко он изучал и как нетривиально думал о политическом языке.
«Вы будете извиняться?» – спрашиваем мы Гасана. «Я уже говорил, что не понимаю, перед кем мне извиняться. Я должен принести свои извинения двум сущностям. Первая: русский язык. Вторая: русский народ. После чего меня заберут к Наполеонам и Александрам Македонским». По страшноватому совпадению, Гусейнов сказал это за пару дней до появления Наполеона-расчленителя.
Гасан уверен, что начнет в январе два больших новых курса. Что повезет студентов в Грецию и Рим учить миф «на местности». Его поддерживают, как он говорит, коллеги в России и мировое сообщество. Тем временем перед Вышкой (Высшая школа экономики) стоят люди с плакатами «Вышка, перестань кормить русофоба Гусейнова».
Я слушаю Гасана, радуюсь, что я часть этого остроумного и глубокого разговора, и думаю: как же повезло русскому языку с этим его хулителем, а нам с тем, что произошла эта встреча, первая в, надеюсь, длинном ряду.
Лариса Итина
источник »
|