фото показано с : theuk.one

В первый класс приходят дети с очень разным, зачастую плохим, знанием латышского языка. Причина — отсутствие общения. Поэтому чтобы помочь ребенку справиться с новыми вызовами языковой реформы, необходимо создать для него лингвистическую среду. Причем участвовать в этом процессе должна не только школа, но также семья, показывая пример и общество, создавая положительную мотивацию изучения языка, считает директор Рижской 40-й школы Елена Ведищева. Серия статьей «Трудности перевода» посвящена реформе образования в школах нацменьшинств Латвии. Мы пишем о том, готовы ли школы к обучению на латышском; хватает ли учителей (спойлер: нет); не пострадает ли качество знаний от обучения не на родном языке; начался ли массовый исход из «русских» школ в «латышские» и как чувствуют себя школьники, которые на это пошли, а также о том, каковы первые впечатления от хода реформы. Кроме того, у нас есть подробные интервью с директорами русских школ. Есть ли в вашей школы учителя, которые, узнав о предстоящей реформе, сразу заявили, что не потянут и уйдут? Таких, кто громко заявил, нет. Я жду сюрпризов (разговор состоялся весной 2019 года — Ред.) От нас по разным причинам ушли четыре учителя латышского языка пенсионного возраста. Я думаю, что одна из причин была не столько переход на латышский язык образования, сколько внедрение реформы содержания. Человеку, который встретил свой 70-летний юбилей, сейчас в своей жизни что-то кардинально менять сложно. Справка. Елена Ведищева — директор Рижской 40-й средней школы с 2013 года. В школе работает с 1996 года. Закончила Латвийский Университет факультет биологии. Защитила степень доктора педагогики. Здание школы на Тербатас, 15/17 построено в 1906 году, 40-я школа размещена в нем с 1953 года. Здание школы на Акас, 10 построено в 1889 году, 40-я школа работает в этих помещения с 2011 года. Сейчас в школе 1000 учеников и 97 педагогов. Почему у учителей создалось впечатление, что что-то нужно кардинально менять? Потому что риторика Министерства образования три года назад была абсолютно точно и ясной: «Вы не умеете работать, вы стагнировали!» То есть нас обвинили во всех смертных грехах. Это очень тяжело, когда ты всю свою жизнь посвятил школе, и тут вдруг приходит новая команда и заявляет тебе такое. Психологически это принять очень тяжело. И вообще, если реформируется система образования, то должен быть подготовлен каждый ее элемент. Как ваша школа подготовлена к предстоящей реформе? Конечно, паника есть. Ведь за качество образования и работу с детьми отвечаем мы. Нет другого ответственного лица. Но у нас же есть клиент или заказчик, как теперь принято называть родителей. А кто работал с этим клиентом? Кто ему объяснил, как меняется видение Минобразования? В правилах Кабинета министров совершенно чудесная фраза: обратную связь учитель должен давать каждый день. И это отдается на откуп школе — придумайте, как вы будете это делать. Любой родитель, которому интересно, как дела у его ребенка, имеет право каждый день получать эту обратную связь. А теперь предположим, что я учитель социальных знаний и я работаю в пятых-девятых классах. В каждой параллели три класса. То есть 15 классов по 30 человек. Как обеспечить обратную связь для всех? Но политика идет к укрупнению школ. В модели «деньги следуют за учеником» маленькие школы неэффективны. Школа должна быть большой. Наша паника больше касается седьмого-девятого класса. Что касается первых-шестых классов, то подход у нас был очень простой: мы рассматривали билингвальное образование не как процесс, а как результат. Изначально мы были сторонниками монолингвального образования, то есть образования на латышском языке, но с четким видением того, как отбираются предметы для преподавания на латышском языке. Это должны быть предметы, содержание которых важно для интеграции в обществе. Над нами долго потешались, когда мы говорили, что спорт у нас на латышском языке. Но на спорте не говорят предложениями, достойными Льва Николаевича Толстого. Там так: «Упал, отжался!» Ребенок пришел из школы, повторил это со своими сверстниками в песочнице, и вот уже идет закрепление. Мало того, речь связана с действием. Это опять же подкрепление. Музыка. Если мы посмотрим на пение с точки зрения фонетики, постановки произношения, то это вообще бесценный дар для любого языка. Поэтому с первого класса у нас музыка на латышском языке. Другой вопрос, где в самом поющем государстве найти учителя музыки? Третий предмет, который мы обязательно вводили на латышском языке с первого класса — изобразительное искусство. Опять-таки предмет, связанный с действием, с эмоциональной сферой. К счастью, в первом классе мы не создаем произведения, достойные Ван Гога. Социальные знания, это опять же социализация, твои соседи, твоя позиция. Домоводство — опять же предмет, связанный с действием. Мы долго держались за преподавание математики, химии и физики на русском языке. Но пришел момент, который был связан со сдачей экзаменов на латышском языке и мы поняли, что это медвежья услуга нашим детям. Понятно, что придется работать над адаптацией текстов в учебниках, над дополнительными материалами, над визуализацией материала, потому что в случае преподавания на другом языке очень важна визуализация. Я прекрасно это представляю, так как сама с 1996 года преподаю биологию на латышском языке. Насколько продумана эта реформа? Давайте вспомним, что с 2020 года у нас еще добавляется реформа содержания образования. Провести 40 минут урока в контексте компетентностного подхода, подготовить материал, весь труд учителя до урока и после, обеспечить обратную связь — как фиксировать это время и как оплачивать — тайна за семью печатями. Я не могу бежать за учителем, сидящим в трамвае, и беседовать о том, как мы завтра будем проводить урок. Справиться с этой ситуацией очень сложно, это опять попытка выехать на энтузиазме учителей. Но энтузиазм учителей иссяк. Эмоциональное выгорание педагогов достигло такой степени, что зачастую встает вопрос о физическом здоровье человека. У нас были совершенно парадоксальные случаи, когда человек с онкологией говорил врачу: «Ой, вы знаете, я сейчас на операцию не пойду, давайте на летних каникулах». Вопрос, который меня мучает — почему мы начинаем реформу с другого конца? Логично было бы начать реформу с первого класса и расти вместе с этим первым классом. При этом опережение должно идти на один год. То есть если мы сегодня работаем в 1-м классе, то должны уже четко знать, что у нас есть материал на 2-й класс, и к чему мы должны выйти в конце 1-го класса, чтобы успешно начать второй класс. Это было бы логично, это было бы системно, и родителей бы не лихорадило. То есть, начинать надо было с детских садов? Да, наконец обратили внимание на детсады, которые, на мой взгляд, совершенно безосновательно были оставлены в тени и предоставлены сами себе. Я считаю, что это колыбель образования и воспитания, которая дает самые азы, то с чем человек приходит в школу. Сейчас мы наконец заговорили, что компетентностный подход вводим в детсадах. Ну так давайте будет делать это последовательно. Вот, к нам пришли детки, которые уже в детском саду учились по этому подходу, и мы уже смотрим, что мы как школа со своей стороны можем им дать. У нас в законодательстве сказано, что подготовка 5-6 летних детей к школе обязательна. При этом отсутствие справки о том, что ребенок прошел подготовку, не является основанием для того, чтобы мы его не приняли в школу. Ребенок приходит в школу и хорошо если знает буквы и считает до 10, не говоря уже о том, чтобы говорить на латышском языке. Те три модели, которые на данный момент в правилах КМ обговорены, они предполагают, что ребенок узнает латышскую речь, общается на латышском языке и так далее. Учебные пособия для первого класса предполагают, что ребенок читает, пишет и считает. А 1 сентября мы получаем полный спектр — есть дети, которые переподготовлены интеллектуально, а есть дети, которые с трудом могут написать свое имя печатными буквами. А работать со всеми ними надо по одной программе. У учителя помощника нет. Руководитель проекта «Школа 2030» Зане Олиня сказала, на мой взгляд, важнейшую фразу: «Это не ребенок должен быть готов к школе, а школа готова к ребенку». На уровне лозунга обеими руками за, прекрасная фраза. Но возвращаясь к языковой реформе, скажу, что мы заигрались с терминами. Ребенок, который пришел в первый класс, для него латышский по умолчанию государственный язык. Нет методики преподавания государственного языка ни в одном государстве, с точки зрения филологии это абсурд. Есть методика преподавания иностранного языка, родного и второго. Последние годы эти методики стремительно приближаются одна к другой. Как же тогда найти эту золотую середину? Первая основная проблема — это создание лингвистической среды. Я считаю, что тут три уровня. Первый — семья. Заинтересована ли семья в создании этой среды. Это не значит, что родители должны теперь разговаривать с детьми на латышском. Я за свое право разговаривать со своим ребенком на родном языке. Имеется в виду посещение мероприятий на латышском языке, тот же самый мультфильм. У нас почему английский лучше знают, чем латышский? Мультики, блоги, песни на английском. Большинство родителей загнаны как ломовые лошади, у них нет сил, времени и иногда желания что-то делать с ребенком. Но это не значит, что ребенка нужно родить и забыть. Семья — это пример. Папа с мамой показывают пример, что я в магазине разговариваю по-латышски, сигнализирую ребенку, что это круто. Если родители приходят домой и говорят, зачем нам этот «лабуцкий» язык, то я могу биться головой о стену, но этот «лабуцкий» язык будет до 9-го класса, и я ничего не смогу изменить. Второй уровень — это школа. Опять вопрос — а почему в русской школе я должна говорить по-латышски? Извините, есть темы интимные, разговаривая на которые, я никогда не перейду с ребенком на латышский. Но есть темы, которые касаются организационных моментов, гражданской позиции, социальной, где я буду принуждать говорить со мной на латышском. И здесь опять нужно найти эту золотую середину. Я очень хорошо помню первый выпускной, на которой речь детям я начала на латышском языке. Ужас родителей и детей был невероятный. Они свято верили в то, что я на этом и остановлюсь. Но ведь нигде не сказано, что должен быть синхронный перевод. Я сказала речь на латышском и потом перешла на русский. Или, например, электронный журнал. Меня ученик спрашивает, когда я могу прийти на консультацию, я отвечаю на латышском. Да, первое время они смотрели на меня подозрительно, сейчас это не вызывает удивления. Нужно побуждать ребенка начинать говорить элементарные вещи на латышском языке. Педагог — это человек, который показывает пример и вдохновляет. С коллегами у нас официальная переписка на латышском языке, заседания администрации на латышском. Не хочется делать двойную работу — все равно вся документация на латышском. Что касается общения, то тут на русском. Особенно если это касается каких-то серьезных моментов. Беседы с родителями, чтобы донести все смысловые нюансы, в основном на русском. Да, есть родители, которые хотят общаться на латышском, мы общаемся на латышском, это не проблема. В последнее время все чаще приходят родители, которые хотят общаться на английском — они просто не знают русского и латышского. Это, как правило, смешанные семьи. Было бы здорово, если бы обучение на латышском языке вводилось постепенно, но это не исключит ситуации, которые наблюдаются последние пять лет. Ребенок в другом государстве закончил семь классов, семья переезжает в Латвию, ребенок поступает в 8 класс — по новой реформе 80% на латышском языке. Латышского он не знает. Фраза: «А как же вы приезжаете в Англию и живете там?» — демагогия. Когда мы приезжаем в Англию, первый год ребенок изучает только язык и только потом погружается в образование на английском языке. В Латвии на данный момент таких технологий не разработано. Да, спасибо Рижскому самоуправлению, которое дает два часа в неделю такому ребенку на изучение латышского языка. Впрочем, есть очень хорошие примеры, когда ребенок за три года выучивает язык лучше, чем те дети, которые родились в Латвии. У нас были ребята, которые окончили 9 классов в России и поступали в 10 класс у нас. В 12–м классе централизованные экзамены по латышскому языку одна девушка сдала на 62%. Нет ничего невозможного. Но это мотивация, это усилия, это работа всей семьи. Третий уровень — это общество. На каждом углу мы говорим про интеграцию. Но интеграция — это человеческие взаимоотношения, а чтобы они были, их нужно ставить в ситуацию, в которой возникают положительные взаимоотношения. Мотивация изучения языков это очень сложный вопрос. Поможет ли реформа мотивировать изучать латышский язык? Однозначного ответа нет. Будут люди, которые начнут изучать его, будут те, кто, скорее всего, махнет рукой и уедет. Будут и те, кто по-прежнему будет находиться в глухой обороне. В контексте реформы перехода всех школ на латышский язык обучения, я считаю, что латышские школы должны быть готовы к тому, что к ним, пускай ненамного, но увеличится, отток детей из школ нацменьшинств. Они должны быть готовы к тому, что с этими детьми им нужно будет работать по-другому. И если школы нацменьшинств на протяжении 25 лет накапливали опыт билингвального образования, опыт работы с детьми, которые на разном уровне знают латышский язык, то учителям латышских школ придется нелегко. И не потому что это так уж тяжко, невыносимо и сложно, а просто придется познакомиться с методикой билингвального образования, понять, как работать в лингвистически неравномерной среде. Потому что разговаривать и учиться на латышском языке — это две большие разницы. Обсудить последнюю серию фильма и сделать литературный анализ текста — это две большие разницы. Учитель, чтобы прожить вынужден набирать как можно больше часов. Как найти при этом время для сотрудничества с коллегами, для самообразования? Тайна за семью печатями. И тревога возрастает все больше. Потому что понятно, что времена, когда учитель и книга были единственными источниками информации, канули в Лету. Сейчас огромное количество источников информации, учитель несет даже больше другую нагрузку — это помощник в критическом отборе информации и твой путеводитель в социализации. И тут опять отношение другой части общества, родителей — не воспитывайте моего ребенка. На ваш взгляд, на качестве образования языковая реформа скажется? Латышский язык для нас инструмент. Если инструмент плохой, было бы наивно полагать, что результат будет хороший. Можно и топором статую изваять, вопрос в том, какая это будет статуя. И если мы говорим о качестве образования, то я хочу напомнить простой закон экономики — при смене обстоятельств, сначала всегда идет падение. А теперь посмотрим, какие обстоятельства меняются: язык преподавания, содержание образования, методика преподавания, система оценивания и так мы можем перечислять дальше. Качество образования неизбежно пойдет вниз. Другой вопрос, как оно будет измеряться и кого обвинят в этом. Всегда будет извечный вопрос: кто виноват и что делать. Виноватого найдут всегда. Первый виноватый будет директор школы, который не нашел педагога, который не обеспечил реализацию образовательной программы. Что вы ожидаете от реформы? Есть притча о двух лягушках, которых бросили в кувшин с молоком. Одна утонула, а вторая барахталась-барахталась, пока не взбила молоко в сметану и не выбралась. Я понимаю, что будет нереально тяжело, я уверена, что если сейчас я хотя бы раз в неделю себе в уме пишу заявление об уходе, то потом такое заявление буду писать каждый день. Но я не готова глобально думать о республике. Я четко понимаю, что моя задача четко думать о своей школе. Работать с учителями, с родителями. И это одна из причин, почему я не хочу никуда уходить: школа — это место, где ты видишь результат своей работы. Педагог — прекраснейшая профессия. Каждый день ты способен переживать безумства детских первых открытий, первой любви, безумства первого расставания, нигилизма, максимализма. Профессия учителя кроме минусов обладает огромными плюсами, это профессия, в которой ты постоянно учишься, постоянно имеешь возможность роста. И я уверена, что часть коллектива 40-й средней школы четко понимает, что нас впереди ждут трудные времена, но тоже готова совершенствоваться, расти и работать. Да, как в любом коллективе есть люди, которые как пассажиры на станции — смотрят на приходящие и уходящие поезда и думают, стоит ли садиться и ехать. Вызов огромнейший. И не только для школ нацменьшинств, но и для латышских школ. Серия статей «Трудности перевода» подготовлена при поддержке программы малых грантов Re:Baltica. Над проектом работали: Диана Чучкова, Ольга Петрова, Кристина Худенко, Марис Морканс, Алина Семенихина, Наталия Шиндикова и Анатолий Голубов. источник »

73 +