Квентин Тарантино — человек, который ворвался в Голливуд, как пьяный ковбой в салун: шумно, кроваво и с непередаваемым стилем. Его фильмы узнаются с первой реплики, а сам он — фигура почти мифологическая. О нём ходит столько баек, что иногда сложно понять, где правда, а где сценарий, забытый на съёмочной площадке. Одни называют его гением постмодернизма, другие — вечным подростком с камерой. Давайте разберёмся, что из этого правда, а что — чистой воды голливудская легенда.

Он никогда не учился в киношколе — правда. Тарантино, как он сам неоднократно говорил, вместо университетов выбрал видеопрокат. Там он работал продавцом, одновременно впитывая кино как губка. Он проглотил тонны фильмов, от классики до трэша, запоминал каждую сцену, каждый актёрский жест. Он реально считает, что лучшее кинообразование — это смотреть как можно больше фильмов. А если ещё и спорить с клиентами видеопроката о том, чем “Козырные тузы” круче “Годзиллы”, то это уже почти диплом с отличием. Он не просто смотрел — он анализировал, спорил, цитировал. Его видеопрокат стал для него школой, университетом и киностудией в одном лице.

Он написал “Криминальное чтиво” за пару недель — миф. Было бы красиво, конечно, представить, как Тарантино закинулся кофе, закрылся в подвале и за пару бессонных ночей выдал шедевр. На самом деле сценарий писался годами, переписывался, обсуждался с Роджером Эйвэри, разделялся на эпизоды и дозревал, как хорошее вино. Отдельные сцены рождались в бесконечных разговорах с друзьями и коллегами. Он подбирал слова, как ювелир — камни. Но история про “пару недель” — это, конечно, звучит круче. Особенно для тех, кто мечтает стать великим сценаристом, но не готов к тому, что это процесс с болями, откатами и тысячами вычеркнутых строчек.

Он хотел стать актёром — правда. И даже снимался! Помните доброго мистера Брауна из “Бешеных псов”? Да-да, это он. Правда, сам Тарантино позже признался, что играть ему, мягко говоря, не особо нравится. Он быстро понял, что ему больше нравится командовать, а не подчиняться. Он кайфует, когда руководит процессом, когда всё под контролем — свет, камера, эмоции. А когда его просят повторить одну и ту же реплику 17 раз, он теряет весь интерес. Но, несмотря на это, он продолжает иногда мелькать в своих фильмах, как камео — с иронией и самоиронией.

Он всегда снимает только то, что написал сам — почти правда. Почти. Потому что, например, “Джеки Браун” основан на романе Элмора Леонарда. Но даже там он переписал диалоги, добавил свою структуру, характерную атмосферу. В остальном — да, Тарантино пишет, режиссирует, иногда сам появляется в кадре и вообще ведёт себя, как капитан собственного корабля в бушующем океане мейнстрима. Он не любит, когда ему диктуют. Он создает свои вселенные — с законами, языком, жестокостью и музыкой.

Он считает, что снимет только 10 фильмов — правда, но с оговорками. Он уже много лет повторяет эту мантру, будто пытается сам себя убедить. Дескать, десять фильмов, и всё — пора уходить на пенсию, писать книги, преподавать и смотреть любимые спагетти-вестерны. Он боится стать “режиссёром, у которого были лучшие годы позади”, как он сам говорил. Но кто знает — может, через пару лет мы увидим «Одиннадцатый фильм Квентина Тарантино: я передумал». Или мини-сериал. Или театральную постановку. Или, может, даже комикс. Он же Тарантино — может всё.

Он категорически против цифровой съёмки — правда. Тарантино — убеждённый фанат плёнки. Он считает, что кино должно щёлкать, трещать, пахнуть химией и крошиться на монтажном столе. Он воспринимает цифровую камеру как предательство кинематографа. Все его фильмы сняты на 35 мм, а некоторые — даже на 70 мм, как в старые добрые времена. Он настаивает, чтобы зрители смотрели кино в кинотеатрах, а не на планшете под одеялом. Да, он немного сноб в этом плане. Но как же красиво у него это получается! Особенно сцены на рассвете, с естественным светом и зернистой фактурой кадра — прям кино с большой буквы К.

Он обожает длинные диалоги — правда-превыше-всякой-правды. Его персонажи могут обсуждать бургеры, массажи ног, австрийских нацистов и девчачьи имена целыми страницами, и мы будем слушать, потому что это звучит, чёрт побери, круто. Даже если ты не понял, о чём они в итоге говорили — ты получил удовольствие. Эти диалоги не просто заполняют время — они раскрывают персонажей, наращивают напряжение, создают атмосферу. Никто, кроме Тарантино, не может превратить разговор про чаевые в эпическую сцену, от которой невозможно оторваться.

Он вообще не делает раскадровки — миф. Тарантино может казаться таким панком от кино, но на самом деле он очень дотошен. Раскадровки у него есть, и он знает, чего хочет от сцены. Просто его метод — сначала придумать, как это будет ощущаться, а уже потом — как это будет выглядеть. Он сначала строит ритм, находит эмоциональный стержень, а потом уже нанизывает визуальные элементы. Типичный Тарантино: сперва эмоция, потом техника. А потом — взрыв.

Он самый неординарный режиссёр своего поколения — субъективная правда. Кто-то его боготворит, кто-то обвиняет в самоцитировании, кто-то не может простить за излишнюю жестокость. Но одно ясно: когда выходит новый фильм Тарантино — это событие. Все идут в кино, чтобы снова окунуться в этот безумный, красочный, циничный и невероятно стильный мир. А значит, он уже давно стал больше, чем просто режиссёром. Он — жанр сам по себе. И пока он в деле, Голливуд не будет скучным.

The post Квентин Тарантино под микроскопом appeared first on New Style.

18 +