фото показано с : theuk.one

Людмила Петрушевская Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС Журналист по образованию, драматург по первой писательской специализации, поэт по призванию, прозаик по роду занятий, автор двух романов («Номер первый» и «Нас украли»), трех десятков повестей и примерно двух сотен рассказов и сказок, объединенных в циклы «В садах других возможностей», «Некрологи», «Песни восточных славян» и др. Громкая слава Петрушевской началась с антиутопий «Новые Робинзоны» и «Гигиена», где постсоветская Россия предсказана с убийственной точностью. Уже в семидесятые узкий круг ценителей знал ее повести «Свой круг» и «Смотровая площадка», с их убийственно точными характеристиками и виртуозно переданным страшным абсурдом русской повседневности. Славу Петрушевской упрочила повесть «Время ночь», своего рода чемпион местной прозы в смысле безысходности. Внимание к унизительным деталям, болезням и уродствам причудливо сочетаются в прозе Петрушевской, как в сказках Андерсена, с детской чистой сентиментальностью и нежным юмором. По-человечески она совершенно невыносима, но это вносит дополнительный штрих в ее очарование, показывая, что и ей несладко. В последнее время все больше поет в коллекционных шляпах под небольшой оркестр. Виртуозно рисует. Сценарист «Сказки сказок» и «Шинели» Норштейна, лауреат множества премий, кроме Нобелевской, которую давно заслужила больше остальных. Людмила Улицкая Фото: Мария Карпухина / Дождь Наиболее одаренный и популярный представитель физиологического реализма, для которого у нее есть все данные: зоркость, беспощадность самоанализа, образование нейрофизиолога. В семидесятые работала в НИИ генетики, активно тиражировала и распространяла правозащитные документы и самиздат, впоследствии работала завлитом еврейского театра. Первая же публикация прозы Улицкой в «Синтаксисе» Синявских — рассказы из цикла «Девочки», воскрешающие среду и нравы школы пятидесятых, — принесли ей известность и читательскую любовь. Романы «Медея и ее дети», «Казус Кукоцкого» и в особенности «Даниэль Штайн, переводчик», представляющий собой измененную в частностях биографию католического монаха еврейского происхождения Освальда Руфайзена, вызвали широкую общественную дискуссию и переизданы на всех континентах. Улицкую интересуют вещи рубежные, пограничные и на первый взгляд несовместимые: еврейство и христианство, наука и вера, Россия и либеральные ценности, болезнь и прозрение, ответственность и свобода. Ее роман «Зеленый шатер» — самое объективное и отважное исследование природы и психологии диссидентства после романов Владимира Кормера. Огромна роль Улицкой в защите либеральных ценностей и выстраивании осмысленного, терпимого диалога с их отрицателями. Предпочитает, чтобы к ней обращались по имени, поскольку обращение по отчеству практиковали гебисты. Владимир Сорокин Фото: WikiCommons Прозаик, драматург и художник, прославившийся еще в советское время исключительно радикальной прозой, использующей советские штампы в сочетании с пародийной жестокостью и почти демонстративным глумлением над любыми официозами. Сорокин считается образцовым деконструктором тоталитарных стилей, будь то стили социалистического реализма или русской классики, навязываемой в качестве эстетического образца. Роман «Тридцатая любовь Марины» (1983) зафиксировал торжество женского дискурса и вырождение мужского начала в дряхлеющей империи, сборник рассказов «Первый субботник» и роман «Норма» вскрывают садическую природу так называемого социалистического гуманизма, а бурлескный роман «Сердца четырех» стал самым точным портретом девяностых с характерным для них вырождением производства в рэкет, а всех прочих жанров в боевик. Сорокин —виртуозный, хотя и несколько однообразный стилизатор, выдающийся певец разнообразных обсессий, ритуалов и закрытых сообществ, от неформально-интеллигентских до блатных. Антиутопии «День опричника» и «Сахарный Кремль» зафиксировали и законструировали стиль путинской стабильности, пришедший на смену девяностым, но ничуть не менее уродливый. В антиутопии «Теллурия» весьма достоверно предсказаны грядущий распад Российской империи и полное вырождение Европы. В последнее время Сорокин вернулся к живописи и графике. Разителен контраст между его брутальной прозой и патриархально-солидным барственным обликом, но, если вдуматься, это лишь отражение контраста между гладкостью социалистической прозы и ее чудовищной изнанкой. Виктор Пелевин Фото: Владимир Солнцев / ТАСС Самый популярный в России и на Западе — а также в Китае — представитель современной русской прозы, сатирик и фантаст, достигающий временами гоголевских обобщений и щедринской прозорливости. Начинал с философских сказок, собранных в сборник «Синий фонарь»: метафизические беседы двух цыплят («Затворник и Шестипалый»), слияние игрока с компьютерным персонажем («Принц Госплана»), приключения оборотней в советском Подмосковье («Проблема вервольфа в средней полосе») сделали Пелевина любимцем всех читающих подростков, а впрочем, и их родителей. Лучшие из ранних романов Пелевина — «Generation П», «Жизнь насекомых» и «Числа» — сочетают буддистское презрение к миру и трогательную христианскую жалость к нему, хотя самого автора, известного скрытностью и нелюбовью к абстрактным умствованиям, это определение наверняка взбесило бы. Пелевин остается в душе умным книжным подростком с московской окраины, и лучшие его тексты полны той невыразимой печалью, которая ощущается только при взгляде с балкона на закат в тот час, когда взрослые возвращаются с работы, а в песочнице уже играют на гитаре и открывают пиво. Интерес к творчеству Кастанеды, даосским притчам и эзотерике придает книгам Пелевина неотразимый мистический колорит, к которому сам он едва ли относится серьезно. Переход Пелевина на новый график работы — ежегодный выпуск романа или сборника повестей — несколько обесценил его новые тексты и разладил контакт с читателем, но эти новые сочинения выиграли в актуальности и, вероятно, гонораре. Михаил Веллер Фото: Александр Демьянчук / ТАСС Писатель и философ, чье творчество отчетливо делится на три периода. Ранний — доперестроечный — Веллер, сын знаменитого военного медика и выпускник филфака ЛГУ, посещал семинар Бориса Стругацкого, писал виртуозные новаторские новеллы и тщетно пытался их напечатать; только переехав в Таллин (тогда с одним н), он издал в 1983 году сенсационную книгу малой прозы «Хочу быть дворником», которая воспринималась аудиторией (прежде всего студенческой) как знак скорых перемен. В восьмидесятые и особенно девяностые, переехав из Эстонии в Москву, Веллер опубликовал бестселлер «Байки Невского проспекта» и одновременно провокативный роман «Приключения майора Звягина», в котором впервые изложил свою жизненную философию. Тогда же появилась его утопия «Гонец из Пизы», весьма точно предсказавшая тенденции нулевых. Наконец, в последние 20 лет Веллер занят преимущественно пересказом своей философии, которую он называет энергоэволюционизмом. Суть ее сводится к тому, что главная функция человека — уничтожить мир и создать его заново. Человек стремится не к добру и не ко злу, а к максимальному действию. Кто с этим не согласен, тот дурак. Полное изложение учения занимает три тома и называется «Все о жизни». В России у Веллера больше критиков, чем поклонников, а за границей его наградили медалью Аристотеля и регулярно приглашают с лекциями. Б. Акунин (Григорий Чхартишвили) Фото: A.Savin  / WikiCommons Японист, историк и переводчик, прославившийся историческими детективами под псевдонимом Б. Акунин (Акунин по-японски — злодей). Под другими псевдонимами писал исторические и психологические романы. Достигнув известности романами о сыщике Эрасте Фандорине, создал также циклы о монахине Пелагии, о разнообразных потомках Фандорина и несколько вполне серьезных романов, популяризующих аристономию. Аристономия — учение о благородстве, призванное сформировать своеобразный христианско-самурайский кодекс современного человека. Акунин разработал также собственную педагогическую теорию, изложенную в романе «Трезориум». Детективы о Фандорине написаны увлекательно и живо, причем попутно снабжают читателя морем полезной исторической информации. Сейчас Акунин, активный участник оппозиционного движения 2011-2013 годов, живет в Лондоне и работает над десятитомной «Историей государства Российского», которую намерен довести до 1917 года. Теоретические тома иллюстрированы остроумными и увлекательными историческими повестями. Акунин — один из немногих российских литераторов, права на экранизацию которого приобретены Голливудом. Алексей Иванов Фото: WikiCommons Искусствовед, краевед, историк, один из самых продуктивных и разнообразных прозаиков России. Начинал с фантастики, перешел к бытовому реализму, прославился романом «Географ глобус пропил», экранизированным десять лет спустя с большим успехом; перешел на историческую прозу, издал толстые романы «Сердце Пармы» и «Золото бунта», ненадолго вернулся к социальному реализму («Ненастье»), опубликовал двухтомный роман-пеплум «Тобол» из времен Петра Великого и документальное расследование о пугачевском бунте. Попутно издал краеведческую книгу о Екатеринбурге «Ёбург» и альбом об Урале «Хребет России». В настоящее время работает над аудиороманом. Подобно Алексею Толстому, Иванов любит осваивать новые жанровые и географические территории, одинаково свободно чувствует себя в детской литературе, фантастике и сатире, воздерживается от участия в оппозиции, но не приближается и к официозу. Много курит, мало пьет, любит ездить. Евгений Водолазкин Фото: WikiCommons Специалист в области древнерусской литературы, ученик академика Лихачева, сочинявший на досуге повести и рассказы и внезапно, уже в возрасте хорошо за 40, прославившийся романом «Лавр» — жизнеописанием травника Арсения, ушедшего в монашество. Роман написан на сложном синтезе языков, включает многочисленные заимствования из житийной литературы, иронически переосмысливает штампы и предлагает новый взгляд на русскую святость. Два следующих романа Водолазкина, «Авиатор» и «Брисбен», ничем не похожи на «Лавр», что само по себе примечательно, но тоже касаются русской истории (преимущественно ХХ столетия) и отличаются полифонией. Основная специальность Водолазкина — палеография, древнерусская литература, летописи, отражение мировой истории в древнерусской литературе (тема его докторской диссертации). Признание пришло поздно, а потому не вскружило автору головы: он остается серьезным, самокритичным и дружелюбным просветителем, уделяющим больше всего времени изучению источников. Нельзя не отметить водолазкинский горький юмор и чисто русскую внеидеологичность. Ксения Букша Фото: Руслан Шамуков  / ТАСС Петербургский поэт и прозаик, экономист по образованию, копирайтер и журналист по роду основных занятий, автор 20 романов и примерно сотни рассказов, а также множества стихов. Открыта Александром Житинским, опубликовавшим ее роман «Эрнст и Анна», когда автору было 18. Букша сочиняет фантастику, сюрреалистическую прозу, жизнеописания («Малевич») и даже производственные романы («Завод „Свобода“»). Феноменальное владение самым разнообразным жизненным материалом не делает ее занудой: Букша умеет интересно и динамично говорить о чем угодно. Ее последний по времени роман «Чуров и Чурбанов» — остроумная версия давнего сюжета о двойничестве, как бы «Ключарев и Алимушкин» Маканина, переписанный в новых реалиях. Растит трех детей, выпускает по книге в год, хорошо играет на гитаре и немного рисует. Дмитрий Быков Фото: Алексей Абанин / Дождь Поэт, прозаик, журналист, преподаватель, лектор, автор десяти романов, пяти литературных биографий, двадцати сборников стихов. Считает себя посильным продолжателем дела Стругацких и Трифонова, хотя сильно отличается от обоих. Главными своими книгами считает поэму в прозе «ЖД» и автобиографический роман-прохождение «Квартал». источник »

69 +