2018-6-22 19:03 |
Клуб АРКА с гордостью вспоминает марафон фильмов Школы документального кино Марины Разбежкиной, который мы организовали в Лондоне в конце мая. В ходе просмотров и 4 мастер-классов мы посмотрели около 10 фильмов, один самой Марины, другие – ее учеников.
Мастер-классы были посвящены скорее идеям и философии школы, они приоткрыли окошечко в достаточно цельный подход к документальному кино, в философию школы и, что особенно важно, дали возможность общения с ярким, зорким, сильным, талантливым человеком.
Мы подробно разобрали несколько тем и термины, имеющие важнейшее значение в философии школы: тему преодоления белых пятен, горизонтального подхода к жизни вместо вертикального, вхождения в зону змеи, выбора героя и превращения его из чужого в другого, поиска сложности за кажущейся простотой и другие.
Публика на мастер-классах собралась в основном молодая, в большинстве профессионально связанная с кино или журналистикой или собирающаяся себя этому посвятить. Смешанные в смысле языка все мастер-классы прошли с переводом (спасибо Рине Соловейчик и Якову Кельберту).
Энергия и увлеченность, преданность Марины делу заражали настолько, что мы были неутомимы, как она: после пяти часов интенсивных занятий, когда нас просили на выход из Сэндз-студии, мы перемещались в ближайший паб и продолжали разговор о фильмах.
Мы попросили участников мастер-классов поделиться своими впечатлениями.
– Что показалось уникальным в подходе школы?
Яков Кельберт: – Сосредоточенность на людях, а не на темах (метафизических, исторических, каких-то еще).
Лариса Итина: – Способность камеры подойти необыкновенно близко к герою, не нарушая обычного хода его жизни, иногда страшного, иногда смешного, часто непонятного. Никаких попыток разъяснения вне «здесь» и «сейчас». Никаких интервью, вообще разговоров вне того, что происходит здесь и сейчас. И никакой шаблонности, литературности.
Михаил Соловейчик: – Кажется, что все снимается скрытой камерой, а она в школе запрещена. То есть режиссер (он же оператор) становится как бы невидимкой. Более того, он абсолютно непредвзят, он фиксирует без одобрения, осуждения, жалости или каких-то еще личных чувств и эмоций. Это прямо-таки служение правде документа.
Л. И.: – Реальность, которую мы видели на экране, была часто тяжелая или неприглядная. При этом это никакая не «чернуха». Это просто жизнь как есть, голая правда. Фильмы школы не развлекают и не растолковывают. Но они расширяют понимание мира. Они для взрослых людей, которые не могут пребывать в иллюзиях, в мифологическом представлении о жизни. Очень важна роль зрителя: попытаться понимать разные языки, в том числе невербальные, разные пласты высказываний. Расширять границы реальности, включать в нее то, мимо чего всю жизнь проходил. Убирать белые пятна. В этом смысле это были мастер-классы и для зрителя. Для зрителя это тоже была работа, требовавшая ответственности.
– Увидели ли вы связь со временем, с историей?
Я. К.: – Да, через ежедневную жизнь человека.
Л. И.: – Только в той мере, в какой герой включен в историю, а выбор героя такой, что это, как правило, люди острова, из истории как бы выключенные. Но иногда история грубо вторгается в личную сферу, как в фильме «Все дороги ведут в Африн».
– Как вы думаете, почему в фильмах часто выбран маргинальный герой, представители низшего класса?
Я. К.: – Маргинальность более выразительна. У среднего класса, у благополучных людей менее живые сложности, больше социальной и ролевой игры. А здесь все обнажено, игры нет.
Л. И.: – Мне этого как раз не хватало. «Обычных» людей в «обычной» жизни, неэкстремальной. Исключениями как раз стали для меня «я муви», фильмы о себе (которые были на самом деле фильмами о семье), особенно «Кино для Карлоса» и «Волшебная таблетка».
– Вы поняли или почувствовали, что такое метод Разбежкиной?
Я. К.: – Частично. Тесный контакт. Выбивание героя и себя из привычной колеи. Режиссер в одиночку с героями. Доверие случаю и интуиции.
Л. И.: – Тоже отчасти. Съемка фильма как приключение, испытание, иногда тяжелое и опасное дело в одиночку. Преданность этому делу. Огромна роль самой Марины как учителя и воспитателя. Она такой полевик, антрополог, человек сильный и бесстрашный. Видно, как тесно она связана с учениками, недаром они именуют ее «МА», но в то же время в ней нет тревожности совсем, а очень много доверия. Она взрослый, который хочет сделать взрослыми и своих учеников. Мне кажется, ее подход вытекает из ее биографии, полной приключений. То немногое, что она рассказала о своих походах по лесам и других приключениях, произвело на меня сильнейшее впечатление!
– Как по-вашему, Школа Разбежкиной изменит личность студентов?
Я. К.: – Да. Это съемка как тренинг. Но при этом еще и нацеленный на хороший продукт.
Л. И.: – Да. Это съемка как освобождение, такой самопсихоанализ и самовоспитание. Труд тяжелейший и интереснейший. И огромная личность педагога, перед которым совесть не позволит сфальшивить. Марина – учитель в хорошем старом смысле, наставник. Она не только мастерство дает в руки, а какое-то очень правильное отношение к съемке и жизни. Моя мечта – это чтобы Марина давала задания здесь и приезжала их проверять и разбирать, а мы здесь попытались бы по методу Разбежкиной близко взглянуть на английскую жизнь.
Клуб ARCC
anglorussian.co.uk
|