фото показано с : theuk.one

В ночь с двадцать первого на двадцать второе апреля 1920 года в Варшаве был подписан польско-украинский политический договор, заложивший основу военного союза Речи Посполитой и Украинской Народной Республики. Два государства начали борьбу против общего врага — советской России и ее сателлитов. На то время Польша оказалась единственной зарубежной страной, которая предоставила Украине реальную поддержку. Хотя цена такой помощи для УНР была очень высокой. События, развернувшиеся на территории Украины в конце 1919 года, принесли коренные изменения в украинское национально-освободительное движение. Не выдержав прямого вооруженного столкновения с российскими большевиками и белогвардейцами, изолированная в дипломатической блокаде победоносной Антантой, Украинская Народная Республика потерпела ощутимое поражение — как военное, так и политическое. Ее правительство потеряло все контролируемые им территории Правобережной Украины: большинство из них захватили деникинцы, район Житомира и Бердичева удерживали «красные», а юго-западную часть Подолья вместе с Каменец-Подольским, временной столицей УНР, по согласию украинского правительства заняли польские войска. После того как украинское правительство силой обстоятельств было вынуждено покинуть Каменец-Подольский, началась его трагическая «одиссея». Под напором белогвардейцев контролируемая им территория быстро уменьшалась как «шагреневая кожа», ситуация становилась все более катастрофической, приближалась агония. Под ударами противника, а еще больше от эпидемии тифа, разваливался фронт. В начале декабря остатки украинских войск, которые еще сохраняли верность правительству УНР, сосредоточились в небольшом районе на юго-западе Волынской губернии, который своими очертаниями напоминал треугольник со сторонами длиной 35-40 км. Здесь армия УНР оказалась в ловушке, она была отовсюду заблокирована враждебными силами: большевиками с северо-востока, поляками с северо-запада и с юга деникинцами. Именно в этом «треугольнике смерти» состоялся последний акт ее трагедии. Физически утомленное, голодное, раздетое, обескровленное в тяжелых боях, морально подавленное поражениями войско, среди которого свирепствовал тиф, быстро потеряло свою боеспособность. Согласно мнению премьера Исаака Мазепы, «мы как регулярная армия существовать не могли. Чтобы сохранить остальную армию от деморализации и разложения, надо было немедленно переходить к другим формам борьбы». Четвертого декабря 1919 года в Новой Чертории вблизи Любара председатель директории и главный атаман Симон Петлюра собрал военное совещание, участники которого не смогли принять окончательное решение. На следующий день он спешно уехал в Варшаву, надеясь договориться с поляками об оказании помощи для продолжения вооруженной борьбы. По словам Исаака Мазепы, он должен был прежде всего «сохранить международное положение Украины» и «перевести из-за границы хоть небольшие формирования из наших пленных». Шестого декабря в Новой Чертории состоялось второе совещание, на котором председательствовал премьер-министр Мазепа. Участники приняли решение ликвидировать регулярный фронт, а все боеспособные части отправить в партизанский рейд. Это был единственный выход, позволяющий спасти армию от неминуемой гибели в «треугольнике смерти» и сохранить ее кадровое ядро до наступления весны 1920 года, когда можно было бы надеяться на улучшение ситуации и поступление помощи из-за границы, за которой, собственно, и поехал Симон Петлюра в Польшу. В тот же самый день реорганизованная действующая армия численностью от пяти до десяти тысяч воинов выступила в героический первый зимний поход. Со второй декады декабря 1919 года военно-политическая ситуация на Украине начинает меняться. После безуспешного похода на Москву, разбитые в боях под Орлом, белогвардейские войска генерала Антона Деникина отступают в южном направлении. Вместо них приходит Красная армия. Выбитые из Украины белогвардейцы закрепились только в Крыму. Воспользовавшись разгромом деникинцев, польские войска расширили зону своей оккупации на Подолье, заняв в начале января 1920 года Проскуров, Староконстантинов и Новую Ушицу. Однако эти изменения в ситуации не предвещали ничего хорошего для украинского вопроса. Уже в который раз на Украину возвращаются большевики, новый и одновременно старый противник, более опасный, чем разбитые ими белогвардейцы. В это же время украинское правительство фактически сошло с арены политической борьбы как самостоятельный игрок. Оно было вынуждено идти в фарватере политики других, более могущественных участников. Дальнейший успех национально-освободительной движения теперь зависел от наличия у правительства УНР сильного союзника. Надеясь на то, что такое положение будет временным, украинские лидеры во главе с Петлюрой избрали курс на союз с Польшей, совместно с которой они надеялись противостоять агрессии большевистской России. Такой союз отвечал и геополитическим интересам части польской правящей элиты, прежде всего начальника польского государства и верховного главнокомандующего войска польского Юзефа Пилсудского, который был главным идейным вдохновителем концепции федерализма в восточной политике Речи Посполитой. Эта концепция предусматривала решение двуединой проблемы: ослабление России, угрожавшей польской независимости, и привлечение к реализации этой цели народов, которые вместе с поляками чувствовали опасность со стороны российского великодержавного империализма. Фактически, Юзеф Пилсудский стремился к национальному расчленению России и созданию под эгидой Польши блока союзных государств между Балтийским и Черным морями. Благодаря этому Россию можно было бы отодвинуть далеко на восток, а Польша становилась бы региональным лидером в Восточной Европе. По этому поводу Юзеф Пилсудский заявлял: «Мы должны быть хозяевами не только у себя дома, но и во всем государстве царя». Ключевое место в осуществлении этих планов отводилось именно Украине. Еще в марте 1919 года в интервью корреспонденту одной из ведущих французских газет «Ле пти паризьен» Пилсудский по этому поводу сказал: «Их (большевиков — А. Р.) нападение на Польшу зависит, в первую очередь, от украинского вопроса. На советскую политику влияние оказывают материальные взгляды и прежде всего, голод. Они должны иметь поставки из богатой Украины. Если украинский вопрос будет решен в их пользу, тогда пойдут на Польшу; но для того, чтобы до нее дойти, они должны перейти через разоренные края, почти пустынные, которые ничего им не будут поставлять. Поэтому все должно браться из Украины». Свою украинскую политику маршал Юзеф Пилсудский трактовал как большой политический эксперимент. В мае 1920 года, во время похода польских войск на Киев, в разговоре с журналистом британской газеты «Дейли ньюс» он об этом откровенно заявил: «Если им удастся, то удастся, а не добьются успеха, то и не будут иметь его. Существует два способа, чтобы научить людей плавать. Я предпочитаю способ, когда людей бросают в глубокую воду и заставляют их плыть. Это я, собственно, и делаю с украинцами». Насколько масштабным был этот эксперимент можно понять из той установки, которую Пилсудский дал весной 1920 года Леону Василевскому, отправлявшемуся на переговоры с большевиками: «Украине Раковского (советской) мы противопоставим Украину Петлюры и не будем дискутировать по поводу того, какая из них правильнее, потому что мы это можем делать бесконечно. Пусть украинцы это решают сами. С этой целью требуем нейтрального статуса для Киева, чтобы созвать там учредительное собрание для всей Украины в границах, признанных нами на правом берегу и признанных ими (россиянами — А. Р.) на левом берегу Днепра. Это учредительное собрание и решит украинский вопрос». Однако даже такие достаточно умеренные взгляды Юзефа Пилсудского по «украинскому вопросу» в Польше тогда разделяли далеко не все. На волне патриотического подъема после обретения независимости в польском обществе доминировали шовинистические настроения. Их основными представителями были национальные демократы (эндеки), выступавшие за мононациональное государство, этническую однородность, которую собирались достичь путем ассимиляции славянских меньшинств и изгнанием евреев. Такие идеи были весьма популярны среди польской общественности, поэтому национальные демократы и их идейные союзники составляли большинство во временном парламенте Польши — учредительном сейме, которому был подконтролен руководитель государства Юзеф Пилсудский. В связи с этим он должен был действовать осторожно и преждевременно не раскрывать свои планы по Украине. Польско-украинские переговоры проходили в Варшаве, где с начала октября 1919 года находилась дипломатическая миссия УНР под руководством министра юстиции и управляющего министерством иностранных дел Андрея Ливицкого. В ее состав входило четверо представителей поднепровья и трое галичан. Главный вдохновитель союза с украинцами Пилсудский сам участия в переговорах не принимал, делегировав для этого нескольких своих доверенных лиц — кадровых дипломатов. Несмотря на общность интересов, достичь взаимопонимания сторонам было непросто. Остро стоял вопрос границ, прежде всего принадлежность Восточной Галиции, оккупированной польскими войсками. Поляки категорически требовали от украинских партнеров отказаться от любых прав на эту территорию. Несмотря на серьезные расхождения во взглядах, двадцать восьмого октября стороны начали официальные переговоры. Делегация УНР выступила с заявлением, в котором излагались основные украинские требования. Это вызвало бурную реакцию поляков, которые заявили, что желают говорить с украинцами на равных, но при этом им нужно учитывать реальное положение вещей, намекая на непризнание УНР Антантой и проблемы на фронте. Поляки начали требовать, чтобы вместо подписания двустороннего соглашения украинская сторона сначала выступила бы с односторонней декларацией, чем продемонстрировала бы свою готовность к компромиссу. Переговоры были прерваны на несколько недель. Восстановились они одиннадцатого ноября. Позиции сторон за это время не изменились. Поляки продолжали настаивать на границе вдоль Збруча, обещая галицким украинцам национально-территориальную автономию в том объеме, в каком получит ее польская община на Украине. Двадцать четвертого ноября Андрей Левицкий встретился с польскими дипломатами, которые настаивали принять их требования, угрожая разорвать перемирие (заключено первого сентября), восстановить боевые действия с армией УНР и перекрыть транзит через польскую территорию всех средств и грузов, следующих из Европы на Украину. Это был прямой диктат, но глава украинской делегации был вынужден согласиться. После консультаций с ведущими украинскими политиками, несмотря на протесты галичан, второго декабря Андрей Левицкий, с его собственных слов «с сожалением и болью», согласился на польские условия. Он выступил с односторонней декларацией, на которой настаивали поляки. Правительство УНР официально соглашалось провести границу с Польшей вдоль Збруча и через северо-западные районы Волыни; гарантировало предоставить польскому меньшинству на Украине национально-культурную автономию; обещало отложить решение аграрного вопроса до созыва украинского учредительного парламента и не трогать имений польских землевладельцев. В обмен на это украинское правительство просило у польской стороны: признать независимость УНР и способствовать ее признанию другими странами; освободить всех заключенных, арестованных и интернированных украинцев; предоставить УНР военную помощь оружием, боеприпасами, снаряжением и другими военными средствами; разрешить транзит через Польшу из европейских стран пленных украинцев, а также денег, военных принадлежностей и иного государственного имущества УНР. В конце документа Андрей Ливицкий выражал надежду, что эта декларация станет основанием «для установления братских и добрососедских отношений между УНР и Польшей», а «два народа создадут… мощную, непобедимую силу, которая будет основой мира и спокойствия на востоке Европы». Декларация Ливицкого вызвала бурную реакцию со стороны галичан, членов украинской дипломатической миссии, которые немедленно вышли из ее состава. Четвертого декабря они заявили о денонсации акта злуки (объединения) между УНР и ЗУНР. Однако этот демарш не пошатнул стремление Симона Петлюры достичь взаимопонимания с поляками и получить от них помощь для спасения украинского государства. Ради этого он был готов пойти на большие жертвы. Несмотря на то, что польская сторона одобрительно высказалась по поводу содержания украинской декларации, но на этом поляки приостановили официальные переговоры более чем на три месяца. Главной внутриполитической причиной было мощное сопротивление «восточной» политике Юзефа Пилсудского, которое оказывали национальные демократы, стремившиеся скорее пойти на примирение с Россией, чем согласиться на независимость Украины. На международной арене Польша не решалась раздражать всесильную Антанту, которая упорно поддерживала белогвардейцев с их концепцией «единой и неделимой» России. Несмотря на то, что в официальных польско-украинских переговорах наступила пауза, двусторонние переговоры продолжались и дальше, но с дипломатической плоскости перешли в плоскость военную, обретя при этом продуктивное содержание. Импульс этому процессу дал приезд в Варшаву Симона Петлюры, который, как мы помним, должен был «перевести из-за границы хоть небольшие формирования из наших пленных». Седьмого декабря главный атаман прибыл в польскую столицу и вскоре имел длительную беседу тет-а-тет с Пилсудским. Два государственных мужа обсудили планы совместной борьбы против большевиков и, как видно, пришли к согласию, поскольку уже в начале января 1920 года польское военное руководство сделало первые шаги навстречу украинцам. Юзеф Пилсудский как верховный главнокомандующий контролировался парламентом в незначительной степени, и потому в военной сфере он действовал намного активнее, чем в политической, где проявлял большую осторожность. К тому же его «восточную» политику разделяло немало представителей высшего военного руководства, которые также выступали за поддержку украинцев и поддерживали совместную борьбу против большевиков. Основной темой польско-украинских переговоров в военной сфере была судьба украинских воинов, находившихся в польских лагерях. Правительство УНР потеряло собственную территорию, а значит, и мобилизационную базу (о судьбе воинов, которые двинулись в партизанский рейд, долго ничего не было известно). В такой ситуации приходилось обращаться за «зарубежными» ресурсами, ведь за пределами Украины в различных европейских странах еще с времен первой мировой войны находились сотни тысяч пленных и интернированных украинцев. Однако вследствие дипломатической изоляции правительство УНР могло реально рассчитывать только на воинов, находившихся на территории Польши. Именно они становились единственным источником людских резервов, необходимых для восстановления армии — главного аргумента для продолжения борьбы за независимость Украины. В конце 1919 года в польских лагерях было до пятнадцати тысяч украинских воинов. В отличие от других стран, где украинцы-пленные были в основном солдатами бывших российской и австро-венгерской армий, в Польше находились военнослужащие украинских вооруженных формирований: около десяти тысяч старшин и казаков армии УНР и несколько тысяч бойцов галицкой армии. Они отличались большим патриотизмом и готовностью сражаться за освобождение родной земли. Правда, далеко не все из них желали встать под знамена Симона Петлюры. Наиболее оппозиционно были настроены воины-галичане, которые враждебно относились к правительству УНР вследствие задекларированной им готовности признать польскую оккупацию своей малой родины. Однако подавляющее большинство солдат все же были готовы пополнить ряды армии УНР. Кроме того, в конце февраля 1920 года польские лагеря укомплектовались около двадцатью тысячами белогвардейцев генерала Николая Бредова. Среди них было немало украинцев, которых после проверки тоже планировалось привлечь к службе в армии УНР. Следствием встреч Симона Петлюры и Юзефа Пилсудского стало специальное совещание, состоявшееся второго января 1920 года в военном министерстве Речи Посполитой. На ней был урегулирован юридический статус украинских воинов в Польше. Отныне их трактовали как «военных лиц постороннего дружеского государства» и должны относиться как к «братьям по оружию». Центром формирования украинского войска стал Ланцут, так местный лагерь для пленных превращался в сборный пункт, оснащение которого всем необходимым брало на себя польское военное министерство. С первых чисел февраля 1920 года в Ланцуте началось формирование украинской 1-й (с 21 марта — 6-й) стрелковой дивизии, которую возглавил подполковник Марко Безручко. Примерно в то же время в оккупированном польскими войсками Каменец-Подольском формировалась 4-я стрелковая бригада, а на территории Могилевского и Ямпольского уезда — отдельная стрелковая бригада. Двадцатого марта обе бригады были сведены во 2-ю стрелковую дивизию под командованием полковника Александра Удовиченко. Этому объединению поляки также помогали оружием, боеприпасами и различным военным имуществом. В начале 1920 года меняется военно-политическая ситуация в России. В Гражданской войне наступил коренной перелом в пользу «красных». Большевики все же удержали власть и разбили своих врагов из «белого» лагеря практически по всему периметру фронтов. Советская власть не распространялась лишь на периферийные районы Закавказье, Забайкалье, Дальний Восток, Крым, а также на Западную Украину, Западную и Центральную Белоруссию, которые были заняты польскими войсками. Именно Польша оставалась для большевиков последним серьезным противником. С ней они еще с февраля 1919 года вели необъявленную, но от того не менее кровопролитную войну. Советско-польский фронт, протянулся почти на тысячу километров от Западной Двины до Днестра. Под контролем поляков были Виленская, Минская, Гродненская, а также значительные части Волынской и Подольской губерний. В своих силах Юзеф Пилсудский совершенно не сомневался. Он постоянно заявлял, что сможет разбить советские войска. В начале октября 1919 года, отвечая на вопрос корреспондента британской газеты «Таймс», сможет ли Польша самостоятельно бороться с большевиками, Пилсудский сказал: «Я не боюсь за Польшу в войне против большевиков. По состоянию, как морального духа, так и боевой подготовки польские войска стоят выше, чем большевистские». Юзеф Пилсудский планировал нанести советским войскам сокрушительное поражение и триумфально завершить войну, надеясь, что после такой победы он один сможет диктовать большевикам условия мира, устанавливать выгодные ему границы, создавать новые государства и вершить судьбу всей Восточной Европы. К тому же он хотел проводить вполне самостоятельно, без оглядки на Антанту, свою «российскую» политику, с помощью которой он подвергал их критике за непоследовательность, непродуманность и безразличие к польским интересам. К генеральному сражению стремились также и большевики, которые надеялись «через труп белой Польши» прийти к своей заветной мечте — мировой революции, чтобы «на штыках принести счастье и мир трудящимся всего человечества». По словам известного командующего Западным фронтом Михаила Тухачевского, польская кампания должна была бы стать «связующим звеном между революцией Октябрьской и революцией западноевропейской». Подобное мнение утверждал и один из лидеров украинских большевиков, член военного совета 12-й армии Владимир Затонский, который в интервью московскому издательству «Вечерние известия» открыто заявил, что «только укрепившись на Правобережной Украине», Красная армия сможет «помочь венгерским и немецким товарищам добить польскую шляхту». Поэтому планы Москвы были еще более грандиозными, чем планы Варшавы. Для их реализации в конце зимы 1920 года советское командование начинает подготовку, наращивая свои силы. Польша, учитывая меньшую численность войска не могла активно действовать одновременно по всему фронту, поэтому была вынуждена наступать сначала в одном его секторе, а затем, добившись успеха, быстро перебрасывать войска уже на другой, к тому времени пассивный, участок. Таким образом, отдельные группировки противника разбивались бы последовательно. Однако для воплощения в жизнь такой подходящей концепции было нужно точно определить направление главного удара, который должен был бы предупредить действия врага и разгромить его основные силы. Взвесив всевозможные аргументы, Пилсудский решил начать действовать на украинском направлении. Семнадцатого апреля 1920 года он издал приказ №2800/III, согласно которому польские войска должны были приступить к оперативному развертыванию, занять исходные позиции и завершить последние приготовления к решительному наступлению. Целью предстоящей операции был разгром основных сил советского Юго-Западного фронта на Подолье и Волыни и выход на линию Днепра. В тот же день Юзеф Пилсудский издал «оперативную диспозицию относительно наступления на Украине» №2801/ІІІ, в которой назначил срок начала наступления на двадцать пятое апреля. Одновременно с военными приготовлениями осуществлялось и политическое обеспечение будущей операции на Украине, с тем, чтобы придать ей «привлекательную» форму, представив поляков как союзников и, тем самым, избежать возможных упреков в экспансионизме. Для этого поляки снова вспомнили о дипломатической миссии УНР, с которой еще в начале декабря 1919 года они прервали официальные переговоры, отложив заключение союзного договора на неопределенный срок. Теперь потребность в таком документе назрела. Переговоры возобновились одиннадцатого марта, но они снова проходили трудно. Основных пунктов разногласий было два. Во-первых, это линия границы между Украиной и Польшей на Волыни. Польская сторона теперь требовала чуть ли не половину территории бывшей Волынской губернии, в то время, как украинская делегация соглашалась отдать только три северо-западных уезда, что уже было задекларировано ранее. Во-вторых, поляки соглашались помочь УНР военными и другими средствами отвоевать у большевиков только Правобережную Украину до Днепра, что не устраивало украинскую сторону. Свою позицию в этом вопросе поляки аргументировали тем, что с формальной точки зрения они могут решать судьбу лишь тех земель, которые до 1772 года входили в состав первой Речи Посполитой. Левобережная Украина, как известно, была в то время под властью царской России, а, следовательно, юридических прав на нее Варшава не имеет и чужими территориями распоряжаться не может. Кроме того, это ухудшило бы отношения с Антантой, которая не отказалась от планов возрождения «единой и неделимой» России, помогая теперь генералу Врангелю осуществить из Крыма очередной «крестовый поход» на большевиков. Председатель директории УНР Симон Петлюра, понимая всю сложность ситуации, был готов пойти на значительные территориальные уступки. Главным для него было заключить союз с поляками и получить от них военную помощь, такую необходимую для возобновления вооруженной борьбы против большевиков за независимую Украину, пусть и в сокращенных границах. Пятнадцатого марта в письме к премьеру Исааку Мазепе он писал: «Польша должна признать нас, но, очевидно, за дорогую цену: пять уездов Волыни хочет себе взять: Ковельский, Луцкий, Дубенский, Ровенский и часть Кременецкого. Об этом сегодня официально не говорят, но завтра-послезавтра могут решительно заявить. Что нашей миссии повезет отстоять — сказать нельзя. В любом случае без того или иного взаимопонимания с Польшей мы не можем осуществить обновление нашего государственного труда». Договор с Польшей, по сути, выводил Украину из дипломатического вакуума, созданного вокруг нее западными государствами. Кроме того, общий антисоветский фронт обоих государств, стал бы надежным барьером от экспансионистских амбиций Кремля, гарантом европейской безопасности и стабильности. Симон Петлюра это хорошо осознавал, а потому, несмотря на негативные стереотипы прошлого, решительно поддерживал польско-украинское взаимопонимание. Об этом в конце марта 1920 года он писал военному министру полковнику Владимиру Сальскому: «Мне неоднократно приходилось говорить с вами на тему польско-украинского взаимопонимания. Это тот этап, через который мы должны перейти. Но этого мало и это в моем понимании не является аргументом, решающим мотивацию потребности этого взаимопонимания. Мы — Польша и Украина — должны достичь этого понимания, чтобы устоять перед Москвой. Ссылка на историю польско-украинских недоразумений в прошлом для современного реального политика не является аргументом. Новые отношения требуют со стороны польской стороны коррективов по прошлому, а жизненный интерес Польши заставляет ее иметь самостоятельную Украину. Те украинские деятели, которые толкают нас в объятия Российской Федерации, являются людьми без государственной перспективы, не умеют они подняться выше интересов и вызовов сегодняшнего дня и из-за этого они плохие политики, а их работа вредна для Украины… Но никогда не забывайте, что польские политики такие как Пилсудский, в самой Польше должны бороться за идею нашей государственности, потому что не все ее понимают, не все ее поддерживают, а есть и такие — и при том достаточно влиятельные, которые в состоянии побороть эту идею…». В том же письме Петлюра крайне резко отзывается о галицких политиках, которые по понятным причинам выступали категорически против польско-украинского взаимопонимания. По его словам, «галичане своей слепой, безрассудной политикой уже не раз „ дезорганизации». Обращаясь к военному министру, Симон Петлюра отмечал: «Мы должны во имя государственности сейчас не считаться с отчаянием, а иметь твердую государственную волю и не поддаваться на провокацию, все равно последняя происходит из нервов политических, или из сознательных и недобрых побуждений». Аналогичные мысли содержатся в письме Петлюры к члену директории УНР Федору Швецу от двадцать первого марта. «Без взаимопонимания с Польшей, — писал главный атаман, — мы не можем восстановить нашу государственную жизнь. И как бы нас ни ругали, как бы ни возмущались в наш адрес, это понимание должно произойти во имя государственных интересов. Имею надежду, что это скоро произойдет, и тогда поляки принуждены будут изменить свою политику на Волыни и Подолье». Первые три недели польско-украинских переговоров прошли в безрезультатных разговорах. Все более очевидным становилось то, что в ближайшей перспективе достичь компромисса не удастся. Время работало против поляков, которые уже начали активные приготовления к военному наступлению на Украину. Таким образом, польская делегация оказалась в цейтноте, поэтому, чтобы добиться скорейшего результата, она отвергла дипломатическую толерантность и стала говорить с украинскими партнерами на языке ультиматума. Третьего апреля поляки выдвинули свой проект будущего политического соглашения, основные положения которого сводились к следующему: Польша только де-факто признает директорию УНР во главе с Симоном Петлюрой как временное правительство и обещает помочь ему освободить только Правобережье не далее границ первой Речи Посполитой 1772 года, где в течение шести месяцев украинское правительство должно созвать учредительный парламент, которому передаст всю полноту власти; Польша оставляет за собой Восточную Галицию и семь из двенадцати уездов Волынской губернии (Владимир-Волынский, Луцкий, Ковельский, Дубенский, Кременецкий, Острожский и Ровенский); граница между Польшей и УНР на севере будет проходить вдоль бывшей административной границы Минской губернии, оставляя таким образом устье Припяти на украинской стороне; украинская сторона обязуется в одностороннем порядке не подписывать никаких соглашений в ущерб польским интересам, а также не вести сепаратных переговоров и не заключать мир с большевиками без согласия с польской стороной; польской национальной общине на Украине и украинской национальной общине в Польше должны гарантироваться равные автономные права; интегрирующей частью политического договора должны стать два дополнительных соглашения: хозяйственное (регулировать торгово-экономические отношения и гарантировать выгодное для польских землевладельцев решение аграрного вопроса на Украине) и военное (определять механизмы и объем сотрудничества армий двух государств в борьбе против общего врага); соглашение является тайным, ни один из его пунктов не подлежит разглашению. Свой проект польская делегация подкрепила категорическим требованием: в течение четырех дней дать четкий ответ — или признать документ целиком, или так же его отклонить. Это был неприкрытый диктат, поэтому украинская делегация отказалась принимать польский вариант договора. Больше всего возмущали минимальные обязательства, которые брала на себя польская сторона, и ее огромные территориальные аппетиты. Десятого апреля состоялся очередной раунд переговоров. О нем Андрей Ливицкий писал премьеру Исааку Мазепе: «В Страстную субботу (10 апреля — А. Р.) был действительно страстный день. Состоялась последняя польско-украинская конференция. Представители польского министерства иностранных дел заявили нам в ультимативной форме, что они требуют, чтобы границы между Украиной и Польшей прошли за железной дорогой Радзивиллов — Здолбунов — Ровно — Сарны, которая должна отойти к Польше. Это домогательство было сделано в унизительной для нашего национального достоинства форме. Было добавлено, что польское правительство ждет ответа только до понедельника (двенадцатого апреля) и в случае не удовлетворительного ответа, польское правительство „ могут говорить с нами как равные с равными, потому что мы не имеем своей территории и stabilite du gouvernement (фр. стабильность правительства — А.Р.)».  ответил, что полгода разговариваю с поляками только как равный с равными и иначе разговаривать не могу. Еще добавил, что такой проект границ мы решительно отвергаем прямо сейчас, не дожидаясь понедельника. Мы разошлись с тем, чтобы в ближайшие дни забрать паспорта и ехать на Украину». Тринадцатого апреля польско-украинские переговоры прервались. На следующий день Андрей Ливицкий в сопровождении польского офицера, капитана Валерия Славека, который был доверенным лицом Юзефа Пилсудского, срочно выехал в Каменец-Подольский. Там ему удалось убедить большинство членов украинского правительства и руководителей политических партий санкционировать подписание договора с поляками на предложенных ими условиях. Против высказались лишь социал-демократы и эсеры и министры Николай Шадлун и Иван Огиенко. Перерыв в официальных переговорах не остановил интенсивных закулисных переговоров, которые в дальнейшем проходили в Варшаве. Семнадцатого апреля, того самого дня, когда Пилсудский подписал приказ о наступлении своих войск на Украину, делегации УНР был вручен новый, немного подправленный вариант договора, который снова вызвал негативную реакцию украинских дипломантов. Однако для длительных дискуссий уже не оставалось времени, ведь наступление должно было начаться ровно через неделю, поэтому поляки согласились на незначительные уступки. Двадцать первого апреля состоялось финальное заседание, на котором обе стороны собирались для того, чтобы подписать согласованный текст политического соглашения. Однако неожиданно один из членов польской делегации выдвинул новое требование — присоединить к Польше два уезда на Подолье, о которых ранее не было никакой речи. В ответ Андрей Левицкий заявил, что он слагает с себя обязанности главы делегации УНР и прерывает переговоры. Переговоры были на грани срыва. Только благодаря напряженным встречам тет-а-тет Юзефа Пилсудского с Симоном Петлюрой и Валерия Славка с Андреем Ливицким поздно ночью стороны вернулись за стол переговоров и все-таки заключили многострадальное соглашение, известное в историографии также как пакт «Пилсудский — Петлюра», хотя свои подписи под ним поставили заместитель министра иностранных дел Польши Ян Домбский и министр иностранных дел УНР Андрей Ливицкий. Основные положения этого документа были такие: Польша безусловно признает независимость Украины во главе с председателем директории УНР Симоном Петлюрой, являющимся носителем законной верховной власти; к Польше переходит Восточная Галиция и Западная Волынь без Острожского и восточной части Кременецкого уезда, при этом окончательная принадлежность Дубенского, Ровенского и западной части Кременецкого уезда будет определяться позже (поляки рассматривали возможность поменять эти территории на Каменец-Подольский и близлежащие районы); северная граница между Польшей и УНР остается в основном неизменной, за исключением устья реки Припяти, которое переходило к Польше; Польша отказывается от всех своих исторических прав и претензий на Правобережную Украину, которая в 1772 году находилась в пределах первой Речи Посполитой; как украинское правительство, так и польская сторона взаимно обязуются не заключать никаких международных договоров, которые могли бы навредить интересам друг друга; польской национальной общине на Украине и украинской национальной общине в Польше будут гарантироваться равные автономные права; в будущем будут подписаны еще два польско-украинских документа: военная конвенция, составляющая составную часть политического договора, и отдельное торгово-экономическое соглашение. До созыва учредительного парламента, который должен решить аграрный вопрос на Украине, правовое положение польских землевладельцев будет определяться на основании взаимного согласия между правительствами обеих стран; политическое соглашение является абсолютно тайным документом, кроме первого пункта, в котором говорится о признании Польшей независимости Украины. Несмотря на то, что украинской делегации все же удалось добиться от поляков целого ряда уступок (безусловное признание независимости УНР и официальное объявление этого факта; уменьшение их «волынских» претензий; обязательство не заключать договоры вопреки интересам Украины), политический договор был заключен под диктатом Варшавы, которая воспользовалась сложным военно-политическим положением УНР. По договору, Украина выступает как «младший» партнер. Это становится очевидным уже в первой статье, где нет взаимного обоюдного признания сторон, заключивших соглашение. Кроме того, поляки признают директорию УНР как верховный орган власти, но только под руководством Симона Петлюры. Однако если он умрет или откажется от должности, это может стать причиной к отказу от признания директории во главе с другим человеком. Также правительство Речи Посполитой принимает на себя роль защитника интересов крупн источник »

76 +